Бал жертв

— Позови ко мне Сцеволу.

Камердинер повиновался, и скоро явился Сцевола.

— Скажи мне, что мы делали прошлую ночь? — спросил его Солероль.

— Мы ужинали.

— А потом?

— Пили.

— А потом?

— Право не знаю. Я проснулся сегодня утром под столом, я озяб, встал и лег в постель.

— А я что делал?

— Ты, — отвечал Сцевола, вспоминавший мало-помалу, — мне кажется, ты проснулся, говоря о Лукреции, и хотел убить капитана.

— Это правда, я встал, хромая, и взял со стола нож.

— А потом что ты сделал? Я вот, например, заснул.

— А вот я не уверен…

— Как это?

— Мне кажется, я ходил к капитану и поднял на него нож, но меня схватили за руку.

— Кто?

— Я обернулся и узнал Лукрецию.

— Полно! — сказал Сцевола, смеясь.

— Да-да! Я ее видел.

— Ну, и что она тебе сказала?

— Не знаю, я упал.

— Без чувств?

— Да, друг мой.

— Но, когда ты опомнился, где ты был?

— Здесь, на этой кровати.

— Это странно!

Но вдруг Сцевола сделал движение и расхохотался.

— Смотри! — сказал он.

Он указывал на нож, который Солероль взял со стола, чтобы убить капитана. Нож валялся на полу возле кровати.

— Хочешь знать, что с тобою случилось? — спросил Сцевола. — Это очень просто.

— Ты думаешь?

— Ты пошел к капитану, но так как ты был пьян, то ошибся дверью и вошел в свою комнату, потом лег в постель, и твой сон, наполненный Лукрецией, продолжался.

— Однако мне кажется, я ее видел.

— И бьюсь об заклад, что тебе также кажется, что ты убил капитана.

— Я хотел его убить по крайней мере.

— А я уверен, что ты ударил ножом… Твое изголовье… Смотри.

Солероль обернулся и увидел, что его изголовье рассечено, как будто ножом.

— Ты теперь видишь, — прибавил Сцевола, смеясь, — как пьяный человек может принять изголовье за человека.

Нож и разодранное изголовье убедили начальника бригады.

— Так, должно быть, мне приснился сон.

— Только, — продолжал Сцевола, — я тебе дам совет.

— Говори.

— Знаешь ли ты, что мы напиваемся с утра до вечера?

— В Бургундии это позволительно.

— Нет, когда имеешь важное дело. Ты знаешь, какие известия получены нынешнюю ночь?

— Нет.

— Роялистов неделю тому назад была только одна группа, теперь у них целая армия. Лес Антрен и деревня за пять лье отсюда служат им убежищем. К ним присоединилась нормандская банда; они ждут подкреплений из департаментов Соны-и-Луары и Кот-д’Ор. Через пару дней дело будет еще серьезнее.

— Это как?

— Они возьмут Кламси и сделают его главной штаб-квартирой.

— Черт побери! — заревел Солероль. — Я поеду верхом.

— Ты знаешь, что ты не можешь. Вели нести себя в портшезе.

— Я поеду во главе двух полков, находящихся в Оксерре.

— Это надо сделать сейчас. Надо занять Кламси.

— Когда?

— К будущей ночи, если возможно.

— Я пошлю в Оксерр. Хочешь ехать туда?

— Нет, я полицейский. Но Курций служит в министерстве и внушит им уважение к себе. Видишь ли, от тебя не надо скрывать, что офицеры оксеррские не очень тебя уважают.

— Я их отстраню от дел.

— Дурак! Принудить их повиноваться — вот и все. Курций будет говорить от имени министерства. Оксеррский муниципалитет даст ему батальон; санкюлоты, оставшиеся в городе, присоединятся к обоим полкам.

— Ты хорошо говоришь.

— И помни, что если ты можешь дать настоящее сражение и рассеять банды роялистов, прежде чем они успеют соединиться с западными бандами…

— Ну?

— Ты сделаешься любимцем Барраса, как был любимцем Робеспьера.

— И стану военным министром?

— Как пить дать.

Солероль приподнялся на кровати и свирепо вытаращил глаза.

— А где же Ланж, которая так ловко убежала от нас? — сказал он.

— Она присоединилась к роялистам.

— Ты думаешь, что она приехала для этого?

— Я уверен, что она привезла им директивы из Парижа.

— И мы ее не удавили! — с бешенством сказал Солероль.

Тихо постучались в дверь; Сцевола отворил. Это был Брюле, мрачный, задумчивый.

— Что с тобою? — спросил Солероль.

— А то, что дела идут дурно, — отвечал Брюле. — Роялисты взяли Антрен нынешней ночью.

— Мне этого не говорили, — сказал Сцевола.

— Завтра они возьмут Кламси, — продолжал Брюле.

— О! До завтра я их всех истреблю, до последнего.

— Извините меня, — с насмешкой возразил Брюле, — вот уж скоро месяц, как вы это говорите, а до сих пор вы истребляли только бутылки.

Сцевола расхохотался.

— Ты знаешь кратчайшую дорогу отсюда в Оксерр?

— Да, через лес.

— Сколько надо часов, чтобы дойти туда пешком?

— Три часа.

— А верхом?

— Это все равно, лошадь не может ехать там рысью.

— Ну, тогда отправляйся в Оксерр.

— Я? — спросил Брюле, притворяясь удивленным.

— Ты. Проводи гражданина Курция.

Когда начальник бригады произносил это имя, вошел Курций.

— Вот тебе дело, — сказал Солероль. — Ты ведь любишь произносить речи.

— Я оратор, — скромно сказал Курций.

— Ну, так скажи речь…

— Где?

— В Оксерре.

— Кому?

— Армии и муниципалитету.

— Это по мне. Я надену мундир и шарф.

— Оседлай лошадь для гражданина Курция и лошадь для себя, — обратился Солероль к Брюле.

— Я пойду пешком, — отвечал Брюле, — мне вместо лошади нужно ружье.

Брюле вышел. Заяц ждал его в коридоре.

— Вы видите, что я прав, подслушивая у дверей, — сказал он.

— Я никогда не опровергал этого.

— Что делать?

— Я еще не знаю… Однако…

Брюле почесал за ухом.