Балаустион

– Все бесполезно, они окружили дом со всех сторон, – в гостиную второго этажа, где у большого окна дежурили Леонтиск и Галиарт, готовые захлопнуть ставни при малейшем признаке активности врагов, вошел Тисамен. – Они не только здесь, но и в соседних дворах, за забором. Нам не прорваться.

– Что ж, остается одно – предоставить событиям идти своим чередом. Ждать помощи или резни, – челюсти Леонтиска при этих словах свело судорогой.

– Уж лучше бы помощи, – вздохнул Галиарт, отойдя от окна и уныло упав на табурет. – Не уверен, что мы можем рассчитывать на пощаду со стороны «белых» после того, как…

Он не закончил, но Леонтиск его понял. После того, как двое из телохранителей Леотихида были убиты.

– Авоэ, это так, ребята, мы теперь вне закона, – спокойно кивнул Тисамен. Леонтиск всегда подозревал, что тот был человеком совершенно бесчувственным. – Мы знали, на что шли, когда отважились на это дело, не так ли? И командир давал любому возможность отказаться.

– Но ведь предполагалось, что может случиться что-то подобное, – Галиарт закусил губу. – И Гермоген велел нам сдаваться, если положение будет безвыходным.

Тисамен с презрением глянул на него.

– Не будь идиотом, Галиарт! С какой стати им оставлять нас в живых, особенно теперь, когда на наших руках кровь? Кровь граждан Спарты, заметь, не каких-нибудь беглых рабов. Зачем же давать нам возможность оправдаться в суде? Куда лучше объявить нас озверевшими убийцами, ворвавшимися в дом Эпименида и перебившими тут всех – и самого хозяина, и его семью, и часть его доблестной охраны. О, разумеется, потом храбрецы собрались с силами и освободили дом, но было уже поздно. А безумные фанатики Эврипонтида, такие же мерзавцы, как и их главарь-отцеубийца, сражались как бешеные и в плен не сдавались. Вот какая будет официальная версия – и девять из десяти спартанцев ей поверят, будьте уверены.

– Проклятье, но ведь должен же быть какой-то выход!

– Для нас вряд ли, а для тебя… хм, кто знает? – Тисамен сплюнул на пол. – Тебя, возможно, и оставят в живых – ради твоего отца, конечно. Если ты прямо сейчас выйдешь к ним и сдашься, а потом будешь «честно» рассказывать на каждом углу, как подлые Эврипонтиды заставляли тебя делать пакости.

– Заткнись! – Галиарт оскалился, обнажив крупные желтые зубы. – Я – «спутник» Пирра Эврипонтида и буду с вами до конца! Что бы ни случилось. Я ищу спасения для всех, не только для себя.

– Тогда заткнись и не ной, без тебя тошно.

– Тисамен, успокойся. Чего ты на него накинулся? – вступился Леонтиск за Галиарта, в глазах которого кипела обида. – Не время нам собачиться между собой. Через полчаса, быть может, все костьми поляжем, и кровь наша перемешается на этом полу.

– Ты прав, афиненок, – Тисамен поморщился и, шагнув вперед, хлопнул Галиарта по плечу. – Прости, дружище. Нервы. Странное дело – умирать, клянусь богами, и вправду не хочется!

Тисамен всегда был таким – жестким, как подошва, почти всегда безразличным, порой жестоким даже к друзьям. Но, в отличие от, например, Лиха, отходчивым и не злопамятным. И готовым признать свои ошибки.

– Ничего, понимаю, – мотнул длинным подбородком Галиарт. Но искорки в его глазах – Леонтиск видел – не до конца погасли. – Где же, во имя богов, Коршун? Пусть придумает что-нибудь!

– Они с Аресом допрашивают Эвнома и того, второго. И советника Эпименида заодно.

– Это правда, что Эвном тыркнул дочь старика прямо на его глазах? – поинтересовался Галиарт.

– Угу, – мрачно промычал Тисамен. – И убил жену. И его самого зарезал бы, да мы помешали.

– А… – начал было Галиарт, но что он хотел сказать, так и осталось неизвестным, потому что с улицы раздался свист и громкий голос.

– Эй, вы там! Высуньте нос наружу, чего попрятались, как кроты?

Трое эврипонтидов обменялись взглядами, затем Тисамен медленно подошел к окну. Леонтиск немедленно двинулся за ним.

– Осторожнее, они могут бросить копье, – предупредил Галиарт.

На площадке перед главным входом собралось десятка полтора человек, все, насколько мог разглядеть Леонтиск, при оружии. Детально разглядеть их не позволяла темнота, а факел, горевший в руке одного из воинов, освещал только его самого и стоявшего с ним рядом стройного и красивого молодого воина в белом плаще со значком лохага на плече. Не узнать его было невозможно. А узнать – неприятно.

– Ты, что ли, Полиад? – как можно небрежнее спросил Леонтиск. – Чего хотел?

– А-а, бедолага афиненок! И ты здесь? – хмыкнул Красавчик. – Нужно тебе было, клянусь Мужеубийцей, рвать когти домой, в Афины, а ты все ищешь приключений на свою задницу.

– Тебя забыл спросить, пес.

Полиад усмехнулся.

– Повторишь это чуть позже, когда дойдет до мечей, головастик. А сейчас я хочу поговорить с предводителем вашей шайки. Спартанцы, даже такие пропащие, не могли пойти на дело под командой мягкожопого афиненка. Так что позови дядю, сынок. Кого там Эврипонтид послал вместо себя, или… сам пришел?

– А что за дело у тебя, Красавчик? – вступил в разговор Тисамен. – Захочет ли еще наш командир говорить с тобой?