Балаустион

– Захочет, захочет, – Полиад показал в усмешке ровные белые зубы. – Речь пойдет о ваших задницах, ребятишки, так что поторопитесь, пока я не передумал сделать выгодное предложение.

Тисамен вопросительно поглядел на Леонтиска. Тот пожал плечами.

– Пойду приведу Лиха.

– Да-да, приведи, – с надеждой закивал Галиарт. – Послушаем, что они хотят предложить.

Двигаясь, точно пьяный, Леонтиск вышел в коридор. Происходящее казалось неправдоподобным и походило на затянувшийся дурной сон. Но если это сон, почему так плечо болит, демоны его забери?

У двери кабинета, где шел допрос, стояла, прислонившись к стене, дочь Эпименида Клеобулида. Ее лицо выглядело таким же белым, как плащ, который ей отдал кто-то из «спутников».

– Они выставили меня, – произнесла она, уставившись на Леонтиска пустым взглядом. – Отец, мама, я хочу быть с ними…

– Все будет хорошо, – афинянин постарался, чтобы его голос звучал с уверенностью, которой он не чувствовал. Тонкие губы девушки некрасиво съежились.

Он поспешно распахнул дверь и заглянул внутрь. Эвном лежал, привязанный к столу, на котором он совсем недавно вершил свое похотливое злодеяние. Сейчас эномотарх «белых плащей», мокрый от пота, выглядел перепуганным насмерть. Возможно, какую-то роль в этом сыграл наклонившийся над ним Лих. Советник Мелеагр, непривычно серьезный, сидел на скамье поодаль. Рядом пристроился Феникс, сверливший злобным взглядом сидевшего на полу со связанными за спиной руками Ификрата.

– Лих… – сын стратега запнулся, когда в нос ему ударил острый дух мочи.

– А-а, Леонтиск, зайди. Послушай-ка, какие песни поет наш друг Эвном.

– Некогда. Там, под окном, Полиад. Хочет что-то предложить. Зовет тебя.

Глаза Коршуна блеснули.

– Идем, господин Мелеагр, ты у нас мастер плести словеса, – похоже, Лих больше не сомневался в лояльности советника. – Феникс, справишься с охраной?

– Пусть только дернутся, мудаки, – грозно хмыкнул тот. – Порежу, как ягнят.

Когда они вышли, Клеобулида бросилась к ним, как белое привидение.

– Можно мне войти? Прошу вас!

– Я сказал тебе – НЕТ! – рявкнул Коршун и отвернулся. Девушка испуганно прижалась к стене.

По пути к спальне Лих небрежно бросил:

– Тебя, наверное, это заинтересует. Эвном-то, того… признался, что убил ваших с Эвполидом подружек-сестричек. Со своими дружками, Харилаем и Ипполитом, теми, что внизу. Ты, помнится, хотел отомстить за девиц?

Леонтиск застыл на месте, как будто громом пораженный, Лих, коротко глянув на него, скрылся в дверях спальни.

«Боги, боги, боги, не лишайте меня рассудка!» Тогда, в темнице Агиадов, Леотихид признался, что девушек захватили его люди. Зная похотливую натуру Эвнома, еще в агеле «прославившегося» грязными надругательствами над рабынями, Леонтиск мог поверить, что многочисленные следы насилия на телах Корониды и Софиллы – его рук дело. Его и его дружков.

Вспомнив белозубую улыбку своей красавицы-подружки, Леонтиск почувствовал прилив жгучей ярости. Лих прав – они с Галиартом дали зарок отомстить за сестер, поклялись именами богов и посмертием – клятвами, которые не нарушают. И вот перед смертью боги посылают им возможность исполнить клятву. Бессмертные хотят, чтобы возмездие постигло мерзавцев на земле, и оно их постигнет. Харилай, тупорылый кусок мяса, уже получил свое, – меч Тисамена раскроил ему ребра от подмышки на целую ладонь в глубину, и кровь из него хлестала, как из кабана. Сейчас он, наверное, уже сдох. Расплата ждет и двух остальных.

На какой-то миг Леонтиск испугался собственной решимости и предопределенности того, что должно свершиться. Он должен своими руками выпустить поганую кровь из этих падальщиков. И он это сделает. Сделает!

Сделает? А что, если красавчик Полиад явился именно за тем, чтобы забрать своих друзей-подчиненных? Конечно, Леонтиск далек был от мысли, что Лих согласится на это, но какая будет ставка? Полиад что-то говорил об их собственных жизнях… Леонтиск бросился к двери гостиной.

Он не ошибся – разговор шел именно о захваченных эврипонтидами «белых плащах».

– …геронты, представители отрядов и кто-нибудь из эфоров. Пусть они придут сюда утром и выслушают правдивое признание лафиропола Эпименида. После этого мы отпустим твоих людей, не причинив им вреда, – Мелеагр говорил это, упершись напряженными руками в подоконник. Леонтиск, впрочем, сомневался, что женоподобный советник, знавший о воинских упражнениях только понаслышке, сумеет увернуться от брошенного дротика.

Полиад расхохотался.

– Ты еще будешь ставить мне условия, подлец? Вы ворвались в дом уважаемого человека, захватили его семью, и хотите пытками принудить его делать какие-то признания? Ты что нас, за идиотов держишь?

– Ой, ради богов, не неси ты эту чушь, Полиад! – рявкнул Лих. – Для кого это все? Те, кто здесь находится, отлично все понимают.