Балаустион

— Какого там царевича! Выродка жалкого изгнанника, ты хотел сказать! — зло усмехнулся солдат.

«О-о, да мы приверженцы Агиадов!» — подумал про себя Леонтиск, а вслух сказал:

— Говори, как тебе хочется, декадарх, но когда царь Павсаний вернется в город, я найду тебя и попрошу повторить эти слова перед ним.

Старый служака усмехнулся, но почел за лучшее сбавить тон и переменить тему.

— Это кто с тобой? — спросил он, подозрительно уставившись на терпеливо державшегося позади Эвполида.

— Мой товарищ из Афин, — кусая губы от бешенства, ответил Леонтиск. Ему хотелось открутить стражнику голову на месте. — Прибыл в Спарту с важной миссией.

— Это с какой же? — хитро блеснул глазками солдат.

— Не твоего ума дело, служивый, — поспешил разочаровать его молодой воин. — Клянусь Меднодомной, в первый раз встречаю такого любопытного караульного.

— Ты сперва сопли подбери, а потом будешь мне указывать, — ощетинился служивый. Роясь в складках одежды, он пробормотал:

— Проклятые афиняне! Наводнили город, да еще дружков с собой тащат!

Леонтиск сдержался, призвав на помощь все свои силы.

— Какое имя носит иноземец? — сделав официальный вид, вопросил десятник, отбормотавшись и найдя наконец дощечку для письма.

— Пилон, сын Дидима, — выпалил Леонтиск, мгновенно смекнув, что истинное имя своего спутника раскрывать не стоит. Мало ли кто потом читает эти дощечки! Любой из соглядатаев «альянс а» может донести в Афины, и Терамену будет нелегко ответить на вопрос, почему это его сын сбежал в Спарту. — Мы можем, наконец, войти?

— Можете, — нехотя уронил стражник, пряча дощечку и стилос обратно под кожаный панцирь. — Проходите, и да пребудет с вами благословение богов-покровителей. Город гоплитов приветствует вас, чужеземцы.

— Тьфу на тебя, маразматик старый, — сквозь зубы процедил Леонтиск. И уже громче воскликнул:

— Эй, малый! Забирай лошадей, дальше мы пойдем пешком.

Афиняне спешились, и солдат, за время путешествия из Левки не проронивший ни слова, так же молча принял поводья коней, развернулся и неспешно поехал обратно. Леонтиск и Эвполид, смерив караульного убийственными взглядами, ступили на древний мост, прошли по нему — и оказались в Спарте. От моста брала начало улица, носившая громкое название Морская. По обе ее стороны стояли похожие друг на друга особняки граждан, окруженные разномастными лачугами рабов и хозяйственными постройками. Зелени было куда больше, чем в Афинах, здания едва виднелись за стеной многолетних платанов и олеандров. Едва ли не в каждом дворе свободно разгуливала скотина — козы, овцы и свиньи. Когда удивленный Эвполид спросил об этом у Леонтиска, тот пожал плечами.

— Спартанцы не скрывают, что их полис — это большая деревня. Они стремятся быть как можно ближе к простоте нравов, завещанной предками.

— Хо-хо, дружище, поменьше пафоса, прошу тебя! — рассмеялся Эвполид. — Ты напоминаешь моего мудреца-учителя. Каждый раз, говоря о былых временах, он впадал в такую фальшивую выспренность, что у меня в животе начинались колики.

Друзья продолжали свой путь. Эвполид с любопытством крутил головой, Леонтиск, как мог, рассказывал о местных достопримечательностях. На улицах не было слишком многолюдно, поэтому сын стратега сразу приметил двух идущих навстречу девиц, одетых по зимней поре в двойные хитоны. Каждая несла на плече продолговатый сосуд с водой, придерживая его одной рукой за ручку. С первого взгляда было видно, что они родные сестры, с разницей в возрасте не более полутора-двух лет.

— Привет, Леонтиск! — почти хором поздоровались они, с любопытством разглядывая незнакомого им спутника молодого воина.

— О, Коронида, Софилла, привет вам! — с энтузиазмом вскричал Леонтиск.

— Ты, говорят, уезжал? — спросила та, что выглядела постарше. Ее восхитительной формы губы сложились в чарующую улыбку.

— Пришлось отлучиться по делам государства. Но долго жить вдали от твоих прекрасных глаз, Коронида, я не мог, и поспешил вернуться обратно, — воспоминание об Эльпинике отдалось булавочным уколом вины, но Леонтиск постарался загнать это чувство поглубже.

— Ты, наверное, всем это говоришь, повеса! — хихикнула девушка.

— Ну что ты! Ты ведь знаешь, что все мои мысли — только о тебе.

— Неужели?

— Клянусь Эротом!

— Хм, такие заявления нуждаются в доказательствах!

— Пожалуйста, в любое время. Быть может, завтра? Или сегодня вечером? — Леонтиск откровенно взглянул на округлые полушария ее грудей, вздымающие ткань хитона. Его мужское естество дрогнуло — великие боги, он почти месяц не был с женщиной!

— Посмотрим, — она на миг опустила глаза, словно в смущении, потом снова подняла их. — А этот красивый молодой человек — твой друг? Быть может, ты нас познакомишь?

— Пилон, из очень, поверь мне, знатной афинской семьи, — представил Леонтиск Эвполида. — Но… ты сказала — красивый? Наверное, ты забыла, кошечка, как я ревнив?

— О, тебе, право, не стоит беспокоиться! — кокетливо улыбнулась Коронида. — Я спрашиваю для сестры, она у нас такая скромница, сама ни за что не решится спросить.