Балаустион

Орест и Критий вошли в темные недра кладовой, стараясь двигаться предельно осторожно, чтобы не свалить какой-нибудь кувшин. Звуки беседы стали слышнее и доносились почему-то сверху. Когда глаза привыкли к темноте, Критий разглядел в потолке квадрат люка — угольно-черный на темном — и ведущую к нему деревянную лестницу. Да и помещение, в котором они оказались, вовсе не было кладовой, здесь не было ни амфор, ни бочонков, ни полок вдоль совершенно голых стен.

— Наверх? — спросил Критий у декадарха, почему-то перейдя на шепот.

Орест молча шагнул к лестнице и вскарабкался по ней наверх. Критий последовал за ним. Мальчишки оказались в душном низком чуланчике, единственным предметом в котором оказалась невысокая скамейка, стоящая у левой стены помещения. Обследовав стену внимательнее, «волчата» обнаружили нехитрые заслонки. Орест решительной рукой повернул одну из них, и в стене обнаружилось отверстие, в которое ворвались свет и громкий звук голосов. Потрясенные, друзья переглянулись. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, где они оказались, и что это за комнатка. Не сговариваясь, ученики агелы, превратившиеся в шпионов, приникли к глазкам.

Отверстия выходили под потолком ярко освещенной гостевой комнаты, в которой за столами, уставленными блюдами с разнообразнейшей едой, возлежали полдюжины человек. Старшим среди них, судя по всему, являлся мощнотелый муж с завитой мелкими колечками бородой, обрамлявшей грубо вылепленное красное лицо.

— Так ты считаешь, уважаемый Мелеагр, что вопрос переговоров может вызвать противостояние с кем-то из ваших спартанских магистратов? — обращался в это время краснолицый к возлежавшему по правую руку от него холеному мужчине лет тридцати восьми, с тщательно уложенными волосами и белыми, ухоженными, почти женскими руками.

Женоподобный Мелеагр кивнул головой, но голос его, уверенный и твердый, разительно не соответствовал его слащавому облику.

— Думаю, что так, господин Эфиальт. — Мальчишки в тайной комнатке переглянулись: Эфиальтом, как они знали от Галиарта, звали предводителя ахейцев, покои которого они и собирались обыскать. — Наибольшее сопротивление вы встретите, скорее всего, со стороны наварха Калликратида, имеющего немалый доход от рейдов своих судов, базирующихся на Закинфе.

— Правильнее было бы назвать их пиратскими налетами, — запальчиво вставил один из присутствующих.

— Соглашусь с этим определением, — кивнул Мелеагр. — Наварху нет дела до государственных интересов, до неудобств, каковые проистекают от данного положения вещей. Он человек достаточно ограниченный, и знает только свою личную выгоду.

— Значит ли это, что предложи кто-нибудь наварху некие… материальные блага, взамен того, что он имеет с этих налетов, он мог бы отступиться от своей непримиримой позиции? — Эфиальт смотрел собеседнику прямо в глаза.

— Несомненно, — взмахнул тонкой кистью Мелеагр. — Клянусь Аресом-покровителем, позиция наварха будет целиком зависеть как раз от материальности и, главное, объема этих самых благ. Кроме того, различные препоны, скорее всего формального характера, могут чинить эфор Фебид и кое-кто из геронтов из числа тех, кто вас, ахейцев, недолюбливает. Только лишь из желания потрафить немного своим чувствам.

— Приятно осознавать, что ты, уважаемый Мелеагр, к подобным людям не относишься, — ровно сказал курчавобородый Эфиальт.

— Приятно сознавать, что ты так считаешь, — легкая улыбка коснулась тонких губ Мелеагра. — На самом деле вопрос лишь в моих принципах: я — деловой человек, и не позволяю себе путать свои личные пристрастия с делом и тем более — с политикой.

— Извини, что спрашиваю, но очень любопытно узнать, почему ты, достойный Мелеагр, при твоем уме и других неординарных качествах не занимаешь никакой официальной магистратуры, довольствуясь лишь ролью доверенного лица эфора Анталкида? — спросил самый молодой из присутствующих ахейцев, по-видимому, один из военных советников.

— Ответ прост: обычно те, кто лучше всех умеет работать, лучше всех умеет и не работать, — удовольствовавшись смешком, облетевшим сотрапезников, Мелеагр продолжал: — А если серьезно, я — потомственный спартанский гражданин, но получил образование и рос в Александрии, куда отправил меня отец. Я не выношу военных упражнений, которым так привержены мои земляки, никогда не воспитывался в агеле, и один из немногих спартанцев, кто не носит на своей спине шрамов после дикой порки на алтаре Артемиды Ортии. Вследствие этого я никогда не служил в армии, и не имею права занимать никаких постов в родном полисе. И, честно сказать, не сильно жалею об этом, — Мелеагр с улыбкой поднял свою белую руку. — Я — не воин, это очевидно, и не моя вина, что боги сотворили меня таким, каков я есть. И еще я ничуть не тягощусь своим положением в качестве, как вы изволили выразиться, доверенного лица господина эфора Анталкида, моего покровителя и друга. Надеюсь, тему можно считать исчерпанной, и предлагаю вернуться к нашему разговору.

Ахейцы жестами и возгласами выразили свое согласие.