— И даже поизгалялся немного, как ты и велела. Однако на его отношении к римской задумке это не отразилось.
— Да, я все слышала, — качнула высокой прической Тимоклея.
— И что ты об этом думаешь? Неужели придется подписать унизительный для Спарты союз с ахеянами?
— Боюсь, сын, что эфор был прав. Крайности приведут к гибели. Эфор Анталкид прямо сказал, что расскажет римлянам все, что знает о наших действиях против них, — напомнила царица.
— У него нет доказательств! Единственный, кто мог подтвердить его слова — шпион Леарх — мертв.
— Римляне поверят эфору скорее, чем тебе. Нет уверенности, что консул и сейчас не подозревает чего-то. Не нужно его недооценивать. И лучший способ развеять подозрения — это поддержать его предложение.
Царь упрямо молчал.
— И не забудь, что сказал Анталкид: в случае необходимости ахейцы и македоняне применят силу. Нужно уступить, сын. Проявить гибкость, чтобы не быть сломленным.
— О, боги! — Агесилай соскочил с трона, сделал несколько нервных шагов и остановился спиной к матери у стоявших в углу полных доспехов. — Итак, союз с ахейцами?
— Выбора нет, сынок. Я не посоветовала бы тебе такого, если вы видела хоть какой-то разумный выход. Но я его не вижу… и, кто знает, может быть, все окажется не так уж плохо.
— Да, выбора нет, — прохрипел Агесилай, все так же стоя спиной. Затем сорвал с подставки доспехов медный шлем и с силой запустил им в висевший на противоположной стене круглый щит. С ужасным грохотом оба предмета амуниции полетели на пол. Ясон, стоявший у дверей, не повел и глазом, уставившись в неведомую точку.
Когда Агесилай повернулся к Тимоклее, лицо его было бесстрастно.
— Ну что ж, союз так союз, — спокойно сказал он, возвращаясь на трон. — И хватит хныкать по этому поводу.
Мать сдержанно улыбнулась.
— Разве старина Поламах не дома? — поинтересовался Галиарт, идя к дому вслед за хозяйкой и несшим факел дюжим илотом.
— Уехал в Кардамилу. Тамошний управляющий, того, помер от сердечной язвы. Надобно назначить нового, пока надсмотрщики все не растащили, — охотно пояснила полная и энергичная Афросида, супруга мечника Поламаха. — Вы чего так поздно?
— Уж простите. Ваш постоялец срочно переезжает на новое место. Доктор сказал, что ему необходим морской воздух, иначе помрет. От сердечной язвы.
— Болтун! — широко улыбнулась тетка Афросида. — Сталбыть, к морю едете? Ну, иди, поднимай его, а я распоряжусь, чтобы чего-нито собрали вам в дорогу. Фин, проводи парня, чтоб не расшиб лоб, в темноте-то.
Невольник с факелом повел Галиарта уже известной тому дорогой в комнату, отведенную для Леонтиска. Перед самой дверью Галиарт предупредительно забрал у илота факел и отослал его, и только после этого постучал в дверь.
— Леонтиск, это я, Галиарт, — проговорил он, когда друг отозвался. — Один.
— Ну так входи, — донеслось из комнаты.
Галиарт вошел, и, подняв факел, шагнул к кровати. Одеяло справа от лежавшего на спине Леонтиска было подозрительно скомкано. Галиарт глянул ниже и успел заметить выглядывавшую из-под одеяла узкую розовую ступню, которая, впрочем, тут же втянулась. Сын наварха хмыкнул, глянув в ничего не выражающее лицо друга и бросил:
— Так я и думал.
— Э?
— Собирайся, мы уезжаем. Немедленно.
— Что за спешка? Мы проиграли суд? — озабоченно нахмурился Леонтиск, садясь в постели.
— Потом, все потом. По дороге расскажу. Где твоя одежда? Давай помогу…
Когда афинянин был уже готов и с помощью друга проследовал к двери, Ариадна не выдержала. Закутавшись в одеяло и старательно избегая смотреть на Галиарта, она выскользнула из постели, прижалась к Леонтиску и что-то тихонько зашептала ему на ухо.
— Конечно, маленькая. Скоро, — ответил тот, нежно погладив ее по голове. И игнорируя убийственный взгляд Галиарта, повернулся к выходу.
Тетка Афросида ждала их у крыльца с полной корзиной снеди.
— Держи, — протянула она корзину Леонтиску. — Удачи тебе, афинянин.
— Не поминай лихом, матрона Афросида, — Леонтиск смущенно принял корзину и поспешил выйти на улицу. Илот Фин проводил их до ворот, освещая дорогу.
За воротами их ждала двухколесная повозка-дзигон, запряженная парой неказистых рабочих лошадок.
— Шевелите задницами, — пробурчал сидевший с поводьями парень. — Лезьте быстрее.
— Ты, Феникс? — прищурился Леонтиск, пытаясь проникнуть взглядом сквозь тьму.
— Привет, однорукий!
Друзья похлопали друг друга по плечам. Галиарт с Леонтиском забрались в возок, Феникс издал губами характерное причмокивание возничих, и они тронулись.
— Гляжу, ты тут неплохо проводил время, — едко бросил Галиарт, не глядя на афинянина. — Позволь спросить: а как же возлюбленная, что дожидается тебя в Афинах?
— Я приношу несчастья тем, кто мне близок, — глухо отвечал Леонтиск. — И не хочу испортить жизнь Эльпинике. Будет лучше, если мне удастся забыть ее, выгнать из сердца, чтобы не причинить ей зла.
— Дурак, — ответствовал сын наварха. — Этим ты и причинишь ей зло.
— Прошу, не будем об этом, — выдохнул афинянин. — Я… я сам еще не разобрался в себе, в том, чего хочу. После гибели Корониды… и Софиллы… все не так.