Балерина

Борис Александрович, между звонками, писал подробный отчет начальству. А что, пусть знают — все это проделано под его руководством и непосредственном участии.

Евгения Щеглова была захвачена в поезде Париж — Сан-Себастьян, следующем в Испанию. Ей сделали укол, и она, проспав всю дорогу, в Биаррице, конечно, не вышла. Ну, а в Испании, представьте себе, в маленьком отеле она взяла да и повесилась! Вернее, ее… правильно, конечно, не без помощи! Борис Александрович, мысленно, развел руками: се ля ви, как говорят французы. И опять ухмыльнулся — предателей он не любил!

Ну вот, перед тем, как она, вернее, ее… мадам Бержар написала письмо мужу и дочери, что жива и здорова! Так и написала, а куда деваться-то под пистолетом! В отеле вместе с телом бывшей советской гражданки остался советский заграничный паспорт, с испанской туристической визой, на имя Анны Николаевны Орловой и записка, якобы бывшему мужу в Москву. В письме отчаянное признание, что жизни своей без него не представляет, но простить его измену не может. А посему уходит в мир иной добровольно. Вот такая трагедия! Тело несчастной и документы испанские власти передали в посольство СССР, как и полагалось по закону, а дело закрыли. Так она исчезла навсегда — бесследно.

Мадам Бержар, она же — Евгения Щеглова, так никогда и не узнала, что попалась в руки сотрудников КГБ по наводке настоятеля русской церкви в Биаррице — отца Николая.

— Молодцы! Хорошо сработали! — Борис в очередной раз положил телефонную трубку и, довольный собой, удобно устроился в кресле перед столом, продолжая строчить отчет.

Ну, так вот, Гуревский, то бишь Кондаков, был хладнокровно сброшен под поезд сотрудником разведки. Как вы правильно понимаете, несчастный случай. В два часа дня, после обеда, на маленькой станции никого не было. Этим и воспользовался агент наружного наблюдения, который ждал его там с утра, намеревавшийся проследить его путь домой. Свидетелей происшествия не было. Несколько пассажиров, находившихся в это время в электричке, показали, что платформа была пустой. Водитель поезда затормозить не успел, заметив упавшего под состав человека. Когда остановились, было поздно.

Борис опять самодовольно прищурился: его человек! Профессионал! Ничего не скажешь! Тот прятался в тени, с другой стороны навесного моста, и, воспользовавшись благоприятной ситуацией, молниеносно вынырнул на секунду — толкнул и опять нырнул за перекрытие. Потом под шумок, когда народ сбежался, растворился в толпе, никем не замеченный.

Классический трюк! Ничего не скажешь!

Но это еще не все. Ко всему, помимо удачи в операции «Серпан», раскрутили дело американского направления с Элизабет Вайт.

Тоже еще та штучка! Чуть не засветила старейших парижских резидентов (еще с послевоенного времени!) Волковых. Но, к счастью, «наши» вовремя перехватили фотопленки, отснятые незадачливым и ничего не подозревающим французом Антуаном Мушаном. Ухажер хренов нашелся! Переводчица Вера Борткевич арестована и предстанет перед судом в Москве.

«Молодая дура!» — даже с сожалением подумал Зверев. Он хорошо знал ее отца — Андрея Владимировича. И чего не хватало молодой избалованной девице, что полезла в такие дела? Зверев представил, какие последствия ждут журналиста-международника: потеря всего — дочери, карьеры, выездов за границу — и презрение окружающих.

«Бедолага!» — только и мог сказать Борис Александрович.

А эта Вайт осталась с носом! Зверев хладнокровно щелкнул пальцами. Ей перекрыли кислород со всех сторон, и теперь она вынуждена будет вернуться в Вашингтон ни с чем. «Так-то, будете знать наших — как посылать перезрелых девиц на съедение в логово врага. Ха-ха!»

Настроение его поднялось еще больше, и он, бросивший в очередной раз курить, достал припрятанную про запас пачку сигарет и с удовольствием затянулся.

Ну, и еще, конечно, в его мыслях присутствовала она — Алла Владимировна Дюшен.

«О-ля-ля! Дорогая моя! — Борис, как мальчишка, у которого отняли ненужную, но забавную и интересную игрушку, не мог этого простить: ни себе, ни ей! — Быстро, однако же, переметнулась!»

Он представил ее с этим, в отеле — и его передернуло. «Тварь продажная! — опять подумал он. — Ну, теперь не открутишься! Будешь расплачиваться по полной программе. Ладно, с ней я лично разберусь чуть позже», — отмахнулся от этих мыслей Зверев.

Сейчас надо закруглять операцию «Серпан — Репатрианты» — разобраться с группой, которую тот готовил к переброске в СССР.

Борис Александрович еще раз посмотрел на список предполагаемых «репатриантов»: Артемов Алексей. Квин Лариса. Кудасов Игорь — Зверев вычеркнул последнее имя: уехал на постоянное жительство в США.

Другие имена были предполагаемыми. Они всплывали лишь при упоминании «Гуревский — “Балалайка”».

Что ж, займемся теперь вплотную «Балалайкой»! Времени будет достаточно, — усмехнулся довольный Борис Александрович и размашисто написал: «Важно! 1. Алла Дюшен. 2. Ресторан “Балалайка”. Артемов — Квин».

36