Балерина

«Молодец, Верушка!» Он внимательно слушал, иногда посмеивался в кулак. На том месте, когда Вера рассказала, как ждала американку у входа, крякнул: эх, молодо-зелено, надо знать, где черный вход и запасной выход! Верочка удивилась, об этом она не подумала: хорошо, узнаю! Еще Петрович посоветовал для сближения с недоступной подругой пригласить ее на концерт классической музыки и, улыбнувшись с хитринкой, добавил:

— Она не откажется, вот увидишь!

Уже в дверях Петренко внимательно посмотрел на Веру:

— Верушка, завтра загляни в посольскую бухгалтерию и получи деньги на расходы. — И, увидев удивление в ее глазах, улыбнулся: — Оформлены как командировочные — двести пятьдесят франков в день.

— Командировка? Куда?

Он похлопал ее по плечу:

— Командировка в душу. Чай, кофе, билеты, подарки. Дружбу надо заслужить! — И уже на лестничной площадке как будто невзначай добавил: — Живет твоя подруга на улице Вожирар, дом 4! — И помахав на прощанье рукой, он открыл дверь в свою квартиру.

Убирая посуду, Вера припоминала весь разговор: «Черный вход — это хорошо, завтра же выясню! Пригласить на концерт? Тоже можно. Улица Вожирар, дом 4. Это, кажется, на Монпарнасе? Интересно, и что им надо от этой простушки?» Верочка задумалась и, вспомнив о командировочных, опять удивилась: «И денег не жалеют на сближение с переводчицей Элизабет Вайт! Видно, важная птица! Просто так не будут платить, это точно!» Она набросала план на неделю и взяла еженедельник «Искусство. Театр. Кино».

— Так, значит, девушка интересуется классической музыкой! Посмотрим, что там у нас в концертном зале филармонии?

30

Был обычный октябрьский серый день. Жорж выглянул в окно и, вспомнив, как в прошлый раз попал под проливной дождь, подумал, что надо бы взять зонтик. Зонт был длинный, с тростью, и очень неудобный. «А ну его!» — махнул он рукой и вышел из дома. Железнодорожная станция была в десяти минутах ходьбы. Чистенькая, веселая станция с цветником перед входом и газетным киоском, выходящим в кафе и в зал ожидания. Кондаков любил ездить в Париж на скоростной электричке — двадцать минут, всего лишь! Не то что на машине: сплошные пробки.

Жорж, как всегда, перед посадкой в поезд купил свежую газету «Монд» и выпил кофе в баре. Войдя в поезд, он сел с газетой у окна и, казалось, углубился в чтение. Но это только казалось. На самом деле он думал о своих делах, присматриваясь и прислушиваясь к происходящему вокруг.

Натренированная привычка — замечать все до мелочей, даже, казалось бы, совсем ненужных, стала его второй натурой. Профессиональная память фиксировала все: количество людей в вагоне, сидящих рядом пассажиров (две пожилые дамы, одна — в светлом плаще и шляпе, другая — в красной куртке и зеленой косынке); названия станций, проплывающих в окне; граффити на французском и арабском, расписанные разноцветными узорами по стенам туннелей. Он иронично хмыкнул: очень нужная информация, особенно граффити и названия станций — Поршфонтен — Вирофлай — Медон Валь Флори… И так — каждый раз, почти одно и то же. Только старушки, сменившие летние кофточки на осенние куртки, да перемена времени года за окном. Очень интересно, аж дух захватывает! Жорж опять усмехнулся своим мыслям и закрыл глаза. Со стороны можно было подумать — задремал месье…

Зафиксировав окружающую картину в памяти — на всякий случай, он задумался о предстоящей встрече с новым агентом.

Итак: Алексей Артемов, бывший советский музыкант. Несколько лет назад, находясь на гастролях с оркестром во Франции, он остался в Париже. Был явным антисоветчиком. Кондаков нашел его через одну свою старую знакомую и завербовал к себе на работу. Сделать это было нетрудно: музыкант ненавидел режим в России, во Франции был безработным и сидел без денег. Прошел все секретные проверки и на провокации не поддался. Через источники разведки — был чист. В Москве проверили семью до «седьмого колена» — реальное лицо, никакого сомнительного прошлого. С помощью Кондакова его устроили на работу в ресторан «Балалайка» — популярное место у русской «коммуны» — в ансамбль балалаечников. И вот уже полгода он играл на экзотическом для французов инструменте — балалайке. Алешка, как называли его все, очень пришелся ко двору ресторанной русской жизни, быстро там освоился и со всеми «подружился». Для чего, собственно говоря, он и был туда направлен. В обязанности «балалаечника» входило собирать информацию о русских работниках и постоянных клиентах. А, как известно, ресторан — самое удачное место для распространения слухов и сплетен, для сбора информации о происходящем за «железным занавесом» от только что прибывших советских оттуда, а также для выхода на людей, которых можно было использовать для отдела, руководимого Жоржем.

Кондаков приоткрыл глаза. За окном мелькали унылые парижские пригородные кварталы. И когда проехали железнодорожный мост, по которому с грохотом неслись синие вагоны метро, Жорж не спеша прошел к выходу первого вагона.

«Следующая станция вокзал Аустерлиц…» — просипел голос в динамике.

31