Балерина

Кажется, пронесло! Наблюдала еще минут пять. Никого. Только после этого она разделась, включила телевизор и села в кресло. Надо привыкать к мысли, что «наружка» будет постоянной, и никуда от этого не денешься! Внутренняя дрожь беспокойства не оставляла ее. Она решила переключиться на что-нибудь приятное: включила музыкальный центр.

Ее сразу накрыло мощной волной — вступлением хора из оперы Мусоргского «Борис Годунов». Элизабет села в кресло и вытянув ноги, закрыла глаза.

«Как все не важно, на самом деле, мелко и глупо в этом искусственном мире, который мы сами себе придумали, — подумала она. — Музыка! Вот что бессмертно».

Лиза опять разволновалась, но уже совсем по другому поводу. Надо сказать, что она забросила музыкальную карьеру десять лет назад. Пианистка не состоялась. Под давлением родителей бросила консерваторию и поступила в университет. «Играй для себя, доченька! — убеждали они ее. — А профессия должна кормить!» Да уж, досыта наелась, спасибо!

Она еще долго сидела в темноте, а когда последние аккорды унеслись в окно и шум с улицы ворвался в квартиру, она словно очнулась.

Делать ничего не хотелось. Стало грустно и тоскливо. «Все нормальные люди живут в семье или с кем-то, а я одна… Сама виновата! Служебная карьера. Да кому она нужна? С такой профессией даже друзей нет!» Тут она вспомнила, что Вера Борткевич предложила отметить Старый Новый год в компании, в русском ресторане «Балалайка». Как она сказала, ее пригласила бывшая балерина Алла Дюшен, оплатившая столик заранее, но ее муж отказался идти. Рассказывая это, Верочка смеялась: представляешь, француз испугался свалиться под стол от водки, с ним уже это случалось с русскими! Лизочка, пойдем! Практика по ненормативной лексике — гарантирована!

Элизабет задумалась, на самом деле ей не очень хотелось общаться с незнакомыми людьми, которые ее не интересовали профессионально. Да и светиться лишний раз в таком месте, как ресторан, было нежелательно из-за конспирации. Надо подумать и посоветоваться с шефом. Тут, при мысли о шефе, ее сердце сжалось.

«Нет! — приказала она своему безвольному и слабому на романтику органу. — Шеф — далеко! Да и пора забыть эту давнюю историю».

Ее чувство к полковнику Джону Грею было безнадежно. Это было бессмысленно, нелепо, глупо! Красавец, женат, трое детей, один одного меньше… Достигший высот по службе… Ну куда тебе, толстушке, дурнушке и хохотушке, дотянуться до таких высот? Голова закружится! А она и так кружилась только при одном появлении полковника или звуке его голоса… Вот и рванула подальше от родной конторы, чтобы не слышать, не видеть и не падать в обмороки… Все! Хватит, хватит! Сейчас надо думать о другом! Опасность нависла, а ты — ах, полковник! Да разве это опасность? Опасность была там, рядом с полковником Греем… его глаза так близко… милый Грей! И зачем судьба дала ей это недельное счастье на далекой военной базе во Флориде? Свела на неделю, а развела на жизнь… «Все, все, все!» — Лиза резко встала. Все!

Включила свет и телевизор, переоделась в любимый халат и прошла на кухню, автоматически выглянув в окно, единственное в квартире, выходящее на проезжую улицу, два других выходили во двор. Выглянула и отпрянула. На углу дома человек в длинном пальто покупал жареные каштаны.

40

Было уже поздно. Борис Александрович сидел в своем кабинете и разбирал бумаги. Он поднял голову и посмотрел в окно. Дождь. Достал сигарету, затянулся и подумал: «Надо завязывать с писаниной, даже толком не обедал — кофе, кофе, кофе…»

Борис встал из-за стола и потянул затекшие ноги и снова опустился в кресло. Надо еще подготовить отчет о своей деятельности за прошедший месяц.

Он улетал в Москву на три дня на следующей неделе. Зверев переложил бумаги, прикидывая, что за час справится. Прежде всего подчеркнул в деловом календаре день встречи с Аллой Дюшен, удовлетворенно отметив: молодец, балеринка! Она прекрасно справлялась со своей ролью и уже вошла в доверие людей из «Балалайки». Надо будет выписать премиальные за успешную работу. Это даст ей мотивацию хорошо работать в новом году. Впрочем, он давно заметил, что Аллу деньги мало интересовали. Она никогда ничего не просила и даже отказывалась от вознаграждений, де, слишком много! Видели такое? Неужели играет роль бессребреницы? Другая бы на ее месте уж точно не растерялась отхватить кусок от конспиративного пирога…

Борис вспомнил последнюю встречу в отеле и улыбнулся. Он вдруг опять почувствовал, что скучает по этой нежной, искренней и явно влюбленной в него женщине. «Гор, мой властелин!» — послышался ему голос Аллочки. Борис взъерошил руками ежик непослушных волос и, недовольный своим сентиментальным настроением, снова переключился на деловые документы.