Балерина

— Вер, не волнуйся ты! Все это не важно! Клянусь тебе! Не думай ни о чем!

55

Часы показывали без пяти одиннадцать. Алеша опустил защитную шторку — солнце било через стекло прямо в глаза. Контраст яркого солнечного дня вчерашней непогоде был ошеломляющим. «Да, день обещает быть сухим и погожим», — подумал он и приоткрыл окно. Возле гостиницы никого не было. Подождав несколько минут, ровно в одиннадцать он развернул машину и припарковался напротив гостиницы через дорогу.

По прошествии двадцати минут он начал беспокоиться. Женя не выходила. К двенадцати часам он, припоминая ее вчерашнюю истерику и слезы, все больше и больше начал склоняться к тому, что с ней что-то случилось. Через полчаса, не зная, что и думать, поехал в ресторан.

— Что так быстро? — спросила Лариса, но встретившись с ним глазами, все поняла и замолчала. Затем, не сказав ни слова, — вокруг суетились работники кухни и официанты — она подошла к телефону и набрала номер. Алексей прислушался и понял, что она звонит в Биарриц. Говорила недолго.

— Спасибо, — ответила Лара по-французски и повесила трубку. Она вышла в зал и принялась накрывать столы, поглядывая в сторону Алексея. — Алеша, принеси, пожалуйста, ножи!

Когда он подошел, тихо сказала:

— Я поняла, что вы не встретились, и позвонила в Биарриц. Представляешь, Шарль сказал, что Женя в Париже на два дня. Завтра вернется домой?! И куда же она делась? Неужели трудно позвонить, чтобы мы не волновались? — Многозначительно подняв брови, Лара ушла на кухню.

— Что-то тут не так! — Алексей, не сказав ни слова, вышел из ресторана. В кабине телефона-автомата он набрал номер Кондакова. Никто не отвечал.

56

Алла сидела в гостиной, смотрела в окно и находилась в полной отрешенности. Прошло три дня с того ужасного вечера в «Гранд-отеле». Неужели три дня? Ей казалось — вечность. Чувствовала: все, что произошло с ней, было началом опасной игры, в которую она, на свою голову, ввязалась. Сама затеяла! И чего добилась? И как из этого теперь выпутываться? Она всматривалась в серую завесу непогоды за окном и все больше впадала в хандру, пытаясь успокоить себя, что, де, вот непременно завтра — да, да, завтра! — она все расскажет мужу и пойдет в полицию или куда там положено идти в таких случаях и выложит французам все начистоту, а там будь что будет! Она вновь и вновь предавалась этим никчемным фантазиям, прекрасно осознавая, что этому не бывать.

«Как не хочется никуда идти!» — она встала с кресла и подошла к окну. Мелкий мокрый снег, словно россыпью спрея из гигантского флакона, сеял холодной пылью на серый и продуваемый всеми ветрами насквозь Париж.

— И зачем, скажите мне, пожалуйста, я договорилась встретиться с этим Жоржем! Тоже мне, кавалер, в каких-то дурацких очках… Не пойду! — решила она.

Послонявшись по квартире без дела, посмотрела на часы — находиться одной не было сил — и начала медленно собираться. Без удовольствия она уложила волосы, нехотя перебрала гардероб. Выбрала серый твидовый костюм и светлую шелковую блузку. Безразлично оделась. Подкрасила глаза и губы. Посмотрев на себя в большое зеркало в коридоре, отвернулась: выглядела ужасно. Бессонные ночи, тревожные мысли, раздражение на назойливого мужа, решившего, что его жена нуждается в поддержке и внимании, — такое горе, умер друг…

— Подруга! — поправляла его она. — Умерла подруга в Ленинграде, понимаешь? Мне плохо!

— Понимаю, шери! — И он во всю, как мог, проявлял свое внимание, совершенно, не вникая, что «скорбящей» супруге нужно одно, чтобы он оставил ее в покое.

Затянувшись широким ремнем плаща, уже в дверях поймала себя на мысли: «Может, не ходить? Только этого Жоржа мне не хватало для полного счастья!» Но что-то толкнуло ее: иди! Постояла минуту на пороге и хлопнула дверью.

На улице кружил мокрый снег. Порыв сильного ветра налетел и вывернул изящный зонт наизнанку. «Хозяин собаку не выгонит на улицу!» — подумала она и, прикрываясь согнутым пополам зонтиком, добежала до метро. Посмотрев мельком на часы, поняла, что опаздывает. Но решила не спешить. Если опоздает — не судьба!

Станция «Трокадеро» кишела мокрыми, спешащими в разные стороны пассажирами и напоминала растревоженный муравейник после сильного ливня. Уже поднимаясь по ступенькам вверх, спохватилась: зонт забыла в вагоне — и обреченно махнула рукой — ищи теперь!

Как назло, мокрый снег припустил сильнее и накрыл ее с головы до ног, лепя колючими хлопьями прямо в лицо. Алла подняла воротник плаща и, прикрываясь сумочкой, добежала до кафе. Хорошо, что было совсем рядом.

— Проходите, мадам! — знакомый официант любезно улыбался.

— Вы, как обычно, у окна? — спросил он и показал в сторону большого зала.

— Спасибо, вы очень любезны, но я пришла на встречу с другом… — и она оглядела зал и террасу.

— Ну надо же! — удивилась, приподняв брови. — Очень интересно!

За столиком у окна, где она обычно сидела за чашкой чая, расположился ее новый знакомый — без очков! — отметила Алла — уже неплохо для начала!

Жорж, увидев ее, радостно поднялся навстречу.

— Алла Владимировна, здравствуйте! — и он протянул ей руку.