Балет Большого. Искусство, покорившее мир

А вот Одетта-Одиллия в «Лебедином озере» победой не стала. Лепешинская остро чувствовала, что ботичеллиевские лебединые линии ей недоступны. И обратилась к дирекции Большого с письменной просьбой освободить её от участия в «Лебедином». Между прочим, это тоже неординарный порыв – в духе Жанны из «Пламени Парижа».

Другое дело – Мирандолина. Композитор Сергей Василенко написал балет по классической комедии Гольдони «Трактирщица». Эта пьеса на русской сцене прижилась, пожалуй, навсегда. По сцене и кино многим запомнились Комиссаржевская, Марецкая, Викландт, Гундарева в роли неотразимой хозяйка гостиницы. Но как перевести на язык танца комедию, в которой на первом месте – игра слов, остроумие, репризы в диалогах? У Вайнонена и Лепешинской получился спектакль-праздник, на который послевоенная Москва ломилась, позабыв о тяготах разрухи. Лепешинская превратилась в экспансивную итальянку. Лукавая, хитрая со своими знатными поклонниками и страстная с любимым Фабрицио, она пленяла зал. Зал хохотал, как это нечасто бывало в балете: комедия состоялась! С бубном в руке Лепешинская выходила в тарантелле – и зрители с трудом сдерживались, чтобы не пуститься в пляс. Среди зрителей было немало офицеров и солдат, прошедших через госпиталя: «Мирандолина» врачевала фронтовые раны. Это была одна из лучших ролей Лепешинской.

Девочка с орденом

Ей было двадцать лет, когда в афишах рядом с фамилией «Лепешинская» стали писать «орденоносец». В 1937-м году юную балерину наградили орденом «Знак Почёта». Самый скромный из советских орденов, но всё-таки орден. На ордене были изображены молодые люди в позах завзятых оптимистов – и его, в честь популярной кинокомедии, так и прозвали: «Весёлые ребята». Однажды во Львове, на гастролях, милиционер задержал в автобусе хрупкую девчонку маленького роста с орденом на платьице. Не было сомнений: она нацепила чужой орден, который, наверное, украла. А это мама надела ей орден, чтобы скрыть дырку от брошки. Пришлось препроводить Ольгу в отделение милиции… Зато милиционер усвоил, что в нашей стране даже очень молодым балеринам вручают не только цветы, но и государственные награды.

А потом Лепешинская кокетливо жаловалась: орденов у неё так много, что некуда вешать…

Рацпредложение

Многим памятен популярный монолог демагога-рационализатора из репертуара Аркадия Райкина: «Балерина, вон, крутится, аж в глазах рябит. Динаму бы ей к ноге присобачить – пущай электричество вырабатывает! А? О!». Это реприза, юмор, фантазия писателя. А вот вам правда. Одному инженеру повезло: он попал в Большой театра на «Дон Кихота» с Лепешинской-Китри. Он увидел, как балерина крутит тридцать два фуэте на одном пуанте. И, в духе времени, решил рационализировать труд танцовщицы. Изучив строение балетной туфельки, он предложил вмонтировать в жесткий носок шарикоподшипник. Такие туфли, говорил он, позволят любой балерине без лишних усилий накручивать хоть сотню фуэте. «А сноровки у Ольги Васильевны хватит!». Инженеру пожали руку, поблагодарили, но, слава Богу, механизировать искусство не решились. А туфельки для балерины – важнейшее орудие труда. В доме Лепешинской всегда были разболтаны двери: она привыкла разрабатывать жёсткие края туфелек в дверной щели. Только после «дверной» процедуры обувь становилась удобной.

Пачка и платьице

Лучший друг физкультурников и балерин однажды, после очередного спектакля в Большом, сказал Лепешинской: «Вот ви танцуэте в пачке. А зачэм вам пачка? Пачка – это слишком пышно и официално. Лучше платьице». Замечания Сталина не было принято пропускать мимо ушей. И вскоре Лепешинская, в нарушение традиций классического балета, вышла в «Дон Кихоте», в роли Китри, в скромном хитоне.

Фронтовая балерина

Началась война. Лепешинская была не только депутатом Моссовета, но и ворошиловским стрелком: лёжа выбивала «десятку» и очень сожалела, что в положении стоя такой результат не получается. В начале войны она не знала, чем может помочь стране. Во время налётов вражеской авиации она дежурила на крышах и чердаках, тушила зажигательные бомбы. Но хотелось чего-то большего.

Рассказывает Ольга Лепешинская:

«Мы мыли полы в метро, провожали эшелоны. И вот на этом и погорела ваша покорная слуга. Почему? Как только началась война, я бросила балетные туфли за шкаф, сказала, что танцевать не буду. Только на войну! И мы вдвоем, две комсомолки – Мара Дамаева и я, пошли в райком требовать, чтобы нас послали на фронт. И очень милый полковник Гавриил Тарасович Василенко сказал: «Конечно, вы правы, но сначала вы должны пройти курсы сестер милосердия». …Он нас направил в клинику замечательного врача Петра Герцена. Мы пришли в эту клинику. Нас привели в челюстной отдел. Там находились пациенты, у которых не было половины лица. И я не помню, как я сделала шаги назад из этой комнаты, чтобы уже за дверью упасть в обморок. Я поняла, что сестры милосердия из меня не получится, надо отдавать свои силы фронту по-другому».