Балет Большого. Искусство, покорившее мир

Это случилось 7 ноября 1953-го. Вспоминает Ольга Лепешинская:

«Как-то я танцевала в «Красном маке», – и вдруг раздался такой треск, что его услышали в первых рядах партера. Возможно, зрители подумали, что лопнула стелька балетной туфли. А это лопнула пятая плюсная кость моей правой ноги. Но уйти со сцены я не могла, по ходу действия в это время приходил советский пароход и привозил продовольствие революционному китайскому народу. Капитан сходил на берег, и я по велению своего хозяина танцевала для него. Вот почему я не могла уйти. Капитан за мой танец вручал мне красный мак. На мое счастье, после этого на сцену выносили балдахин, в который я должна была залезть, попрощавшись с капитаном. Я, почти ничего не соображая, залезла в носилки, помахала ручкой на прощание и только за кулисами потеряла сознание».

После антракта на сцену вместо Лепешинской вышла балерина Раиса Стручкова.

Пришвин

Пришлось на время забыть о балете. После сверкающего Большого театра – белоснежная грусть кремлёвской больницы. Это было сложное время для Лепешинской: её муж, генерал-лейтенант Госбезопасности Леонид Райхман был вторично арестован, а тут ещё и четыре перелома.

В той же больнице лечился писатель Михаил Михайлович Пришвин. Он заглянул проведать балерину, которая пребывала в депрессии, отказывалась от пищи…

Пришвин знал, что смертельно болен. Впервые Лепешинская появляется в его дневнике в таком контексте: «Привезли какую-то балерину… Посмотрел – ничего особенного». Но вскоре тональность записей изменилась: «Болтал с ней, как будто давно знакомый». Потом – уже после больницы: «Приезжала в первый раз Лепешинская, очень милая. Сама – капелька, а глаза сверкают издали, как ледники в горах. А в душе, как увидишь, начинается оттепель. И кажется, будто сам знал её, и она была всегда». И, наконец: «У меня есть к ней такое же чувство, как было семьдесят лет назад на балу у гимназисток. И очень удивляет меня тем, что остаётся и после восьмидесяти лет».

Скоро Пришвина не стало. А Ольга Васильевна часто вспоминала их больничное знакомство.

«Он меня вытащил из этого состояния безысходности, он приходил, садился у моей постели, брал за руку и подолгу разговаривал. А почему я оказалась достойна его внимания? Ещё будучи девчонкой, я перечитала многое из написанного им, и влюбилась в его прозу. Я писала диктанты по Пришвину, когда он услышал, что я знаю его «Фацелию» и «Старый гриб», то пришел в восторг. Влюблен ли он был? Ему было 85 лет, а мне 44… Его жена тоже была влюблена в меня, их семья стала моим спасительным островом, это были удивительной духовной красоты люди».

Попрыгунья-стрекоза

Ольга Лепешинская участвовала во всех придворных кремлевских концертах, в том числе на юбилеях Сталина и в честь Победы в 1945-м. Возле сцены водружался стол, за которым сидели члены Политбюро, посередине восседал Сталин.

Известно, что Ольга Лепешинская была любимой балериной вождя. Он отдавал должное таланту Семёновой и Улановой, но именно Лепешинская умиляла стареющего вождя молодой энергией. Он вполне обоснованно считал её первой истинно советской балериной. И называл Стрекозой. Некоторые эпизоды правительственных приёмов запомнились на всю жизнь: «Как-то к нашему столу подошел Иосиф Виссарионович, – вспоминала Ольга Лепешинская, – и обратился ко мне: «Как живете, стрекоза?» Когда у него было хорошее настроение, брал нас, нескольких артистов – Михайлова, Лемешева, Козловского и меня, на просмотр фильмов. Он очень любил фильм «Волга-Волга», пересматривал его бесконечно и повторял все реплики за Ильинским. А я – за Орловой. Но потом замолкала, чтобы внимательнее его слушать. Мы все были влюблены в Сталина. Он мог быть и очень милым, и очень добродушным, но, вероятно, это просто казалось. Потому что по натуре он был мстительный и злой. И то, что он сделал со страной, этого история ему не простит».

Есть такая легенда – хотите верьте, хотите – нет. Однажды на одном из бесчисленных кремлевских приёмов балерина пила шампанское и, между прочим, сказала Сталину, что ей очень понравился бокал. На следующий же день начальник охраны вождя, генерал Николай Власик привез ей два точно таких же бокала с гравировкой: «Попрыгунье-стрекозе от И. Сталина». Рассказывают, что Ольга Васильевна никогда с ними не расставалась! В эвакуацию в Куйбышев (ныне – город Самара) шубы и драгоценности и те не брала, а драгоценные бокалы взяла. До последних дней их хранила. А после смерти балерины след исторических бокалов потерялся… Кто теперь пьёт из них шампанское? Вот вам и тайна.

Операция «Проводы»