Балетная школа

Да, все-таки нельзя отбрасывать версию побочного дитя какой-нибудь блудницы. Их тоже нынче много, мы с мальчишками любим закидывать их снежками, когда те стоят на углу Тверской. А мне каждый раз приходит в голову мысль, что вот эта раскрашенная девица может оказаться моей матерью. И потому я бью прицельнее.

Но я отвлеклась. Как видишь, Дневник, при полном отсутствии истории можно создать много разных версий, чтобы изложить их тебе каллиграфическим почерком. Кстати, почерк действительно плох. Я могу разобрать свои фразы, но лишь потому, что знаю, о чем только что писала. Рука к тому же замерзла, и крючочки букв «ш», «м», «и» и «н» настолько похожи, что слово «машина» будет выглядеть единым ровным заборчиком…

Пишу я вечером, сидя на своей кровати с продавленными пружинами. Девочки уже спят, Катька даже похрапывает. Скоро придет Серафима с проверкой. И тогда мне придется тоже забраться под тонкое одеяло. Если что, дорогой Дневник, верь, я обязательно продолжу свой рассказ. На страницах же не видно, какой длины была пауза между предложениями…»

***

На следующий день в столовой только и разговоров было, что о постановке спектакля. Войдя в холодное помещение с железными столами, где вились соблазнительные запахи только что сваренной каши (тетя Глаша вложила свое кулинарное искусство в пшенную кашу), Катерина и Эмма обнаружили свое «войско» в активном обсуждении подброшенной ему идеи. Худенький Санёк уже громко заявлял о своих художественных талантах.

– Я вряд ли смогу выучить большую роль. Мне вот ворон приглянулся. А что? Помните, мы ходили в театр? Там актеры даже деревьями были. Помните? А в прошлом году? Волк был тоже человеком. Я думаю, я смогу ворона сыграть.

– Сможешь! – сходу утвердила приятеля на эту роль Катька. – Главное, придумать костюм подходящий. Чтобы сразу было понятно, что ты – Ворон.

– А я бы мальчика сыграл, – робко сказал Митька. – Как его звали?

– Кая? – переспросила Эмма, пододвигая к себе тарелку, полную каши. – Да, тебе подойдет. Он такой же маленький. И тихий.

– Тихий или нет, а вчера здорово тому пацану врезал! – заметила Катька, но тут же себя одернула: – Но это в прошлом! Сейчас мы все думаем о будущем.

– А знаете, что сказала сегодня Серафима? – сказала Маруся.

– Что? – хором спросили Эмма и Катька.

– Она сказала, что сегодня после уроков хочет обсудить с нами роли и назначить актеров.

– Ух ты! – за столом поднялось оживление.

– И что она хочет дать главные роли тем, у кого плохие оценки.

– Плохие? – переспросила Эмма. – Ты не ошиблась, Марусь? Вряд ли Серафима Павловна захочет дать главные роли двоечникам.

– Почему же не захочу? – услышали они голос Серафимы, неслышно подошедшей к бурно обсуждавшей события группе. – Отметки в тетради мало что говорят об актерском таланте. А я уверена, что в нашем детском доме много талантливых мальчиков и девочек.

– Здравствуйте, Серафима Павловна! – радостно встретили молодую учительницу воспитанники. – Доброе утро!

– Я вижу, Катя уже рассказала вам о моей идее поставить спектакль в нашем детском доме?

– Да!

– И хорошо! Я бы хотела, чтобы вы прочитали эту сказку до сегодняшнего вечера, чтобы обсудить наши планы уже со знанием дела. И было бы неплохо выслушать ваши предложения по поводу распределения ролей. Но не сейчас, – улыбнулась она на энтузиазм воспитанников. – Сейчас вы должны позавтракать и отправиться в школу. Уроки – самое важное для всех нас. На спектакль у нас будет время. Но в свободное от учебы время. Приятного аппетита!

– Спасибо, Серафима Павловна!