Балканские призраки. Пронзительное путешествие сквозь историю

– Авторитаризм Милошевича в Сербии провоцирует серьезный сепаратизм. Помнишь, как говорил Гегель: история повторяется, из трагедии превращаясь в фарс. Я хочу сказать, что, когда Югославия начнет разваливаться, внешний мир не станет вмешиваться, как это было в 1914 году. ‹…› Югославия – лаборатория коммунизма. Ее распад будет предвещать распад Советского Союза. Мы зашли дальше, чем Советы.

Мне тогда в голову пришла мысль: если Югославия – лаборатория коммунизма, то коммунизму суждено испустить последний вздох здесь, в Белграде. И судя по тому, во что стал превращаться Милошевич в начале 1989 г., коммунизм покинет мировую сцену, обнаружив свою подлинную сущность: фашизм, но только без способности фашистов заставить поезда ходить по расписанию.

Шел последний месяц десятилетия. Прошло одиннадцать месяцев с тех пор, как я последний раз видел Джиласа. Одиннадцать месяцев, за которые изменился мир. В декабре 1989 г. в Словении и Хорватии произошел ненасильственный переход к демократическому правлению, и даже здесь, в Сербии – такой византийской, такой православной, такой восточной – безошибочно чувствовалось дыхание либерализации. Впервые на сербохорватском – родном языке Джиласа – были изданы все его книги, десятилетиями находившиеся под запретом. Появились даже предположения, что Милошевич – «человек вчерашнего дня» и что он вскоре лишится власти. Джилас не разделял подобного оптимизма. Он рассмеялся своим злобным смехом и сказал:

– У Милошевича еще есть возможности. ‹…› Эта либерализация – вынужденная. Это следствие национальной конкуренции между Сербией и остальными республиками. Со временем Югославия может стать похожей на Британское Содружество – свободной федерацией экономически самостоятельных стран. Но до этого, боюсь, будут межнациональные войны и восстания. Здесь очень сильна ненависть.

Часть II. Румыния: латинская мистерия

Дьявол в Румынии ведет энергичную и неутомимую жизнь.

Э. О. Хоппе.

В цыганском таборе и королевском дворце

Глава 5. «Атене-Палас», Бухарест

Вечерним портье в отеле «Атене-Палас» оказался очень аккуратный юноша с веселой улыбкой и жизнерадостным взглядом. Он поменял мне деньги по курсу, в пять раз отличающемуся от официального, выложив стопку леев прямо на стойку администратора. Затем предложил мне женщину. Когда я ответил «нет», он немного смутился, но добавил, что может обеспечить все, что я пожелаю.

От стойки администратора открывался вид на мраморную колоннаду с золочеными капителями коринфского ордера. Я почувствовал себя словно в соборе. На диванчике за одной из колонн сидела привлекательно худощавая женщина с темной эмалевой кожей, черноволосая, со стрижкой под мальчика, с оливковыми глазами и губами, подчеркнутыми пурпурной помадой, гармонирующей с ее мини-платьем.

– Не хочешь купить у меня шампанское?! – воскликнула она, протягивая бутылку.

– Нет, спасибо, – ответил я.

Она встала с диванчика и двинулась в мою сторону.

– Пойдем к тебе в номер, – предложила она. – Разопьем бутылочку вместе.

– Нет, спасибо.

– Почему ты говоришь «нет»? Я же иду вместе с шампанским. За ту же цену.

Позже, на дискотеке в цокольном этаже отеля, ко мне подошла другая женщина, с зеленоватыми волосами и бледным лицом. Подойдя к столику, она опустила мне на тарелку свернутую бумажку. Я развернул ее и прочитал: «Меня зовут Клаудиа Кардинале. Мой телефон 708254».

Я отрицательно покачал головой. Она забрала бумажку и направилась к другому мужчине.

Я купил две бутылки минеральной воды и направился к себе в номер. В лифте меня зажала в угол брюнетка с шампанским:

– Отведи меня к себе в номер.

– Оставь меня в покое, я с женой, – ответил я с внезапным озарением. – Видишь, у меня две бутылки воды, одна для меня, другая для нее.

– Я тебе не верю, – твердо заявила она. – Я видела, как ты регистрировался. Ты один. Видно, тебе просто не нравятся женщины.

Под ледяной маской коммунизма и жестокой революции Румыния продолжала жить своей не поддающейся разрушению, неизменяемой жизнью.

Джон Рид поселился в «Атене-Палас» в 1915 г. Отель открылся лишь за год до этого. «Десять тысяч публичных женщин, выставленных напоказ истинным бухарестцам, – написал он, – служат наглядным свидетельством того, что их город в состоянии прокормить большее в процентном отношении к населению число проституток, чем любые четыре города мира вместе взятые».

«Это все западные женщины, – писала графиня Уолдек в 1941 г., – но вокруг них чувствуется атмосфера гарема».

«Бухарест, – заметил корреспондент New York Times С. Л. Сульцбергер перед началом Второй мировой войны, – восхитительно порочен. Конкуренция с любительницами-энтузиастками из всех слоев населения, от принцесс и донизу, оставляет мало возможностей изобилию платных проституток».