Балканский рубеж

Тесная площадка на выходе со станции «Бауманская» напоминала вещевой рынок. Лотки, ларьки, киоски, мгновенная лотерея, бомжи в заплеванном закутке, мигающие лампочками вывески магазинов. Шаталов даже сощурился от обилия красок. Посреди разноцветной толчеи одиноким черно-белым памятником современному коммерсанту возвышался красавец Лерик: черное импортное пальто, нежно-серый кашемировый шарф открывал белоснежный воротник и треугольник темного галстука с серебряной искрой. Радушная улыбка на лице друга светила как маяк, и Шаталов поплыл на нее сквозь толпу.

– С первым утром новой жизни тебя, Андрей Иванович! – высокопарно приветствовал его Лерик. – Не лучшее место для рандеву, – подхватив Шаталова под локоть, он потащил его по Бауманской направо, – но мой тебе совет: не пренебрегай метрополитеном! Час пик у нас теперь как во всех столицах цивилизованного мира: ни пройти, ни проехать. Кабы не метро, половину встреч пришлось бы отменять. На машине без мигалки тут дел не сделаешь! А так – вжик! – вот тебе и Дума, и Мосгордума, и СЭВ, и МИД.

– Тебе даже МИД зачем-то нужен? – удивился Шаталов.

– Ну, как – нужен? – замялся Лерик. – Казахи одни аккредитив зажали. Мы им товар, а они деньги в оплату не выпускают, башку нам дурят. Ну, пришлось на разные рычаги поднажать. Мы ж не Союз больше, так что все по-взрослому, через Министерство иностранных дел. Иностранные дела с Алма-Атой! Смехота, да?

Шаталов поддакнул. Они свернули к Елоховской. Длинная цепочка попрошаек разного пола и возраста потянулась к ним шапками, банками, дрожащими ладошками. Лерик, беззлобно покрикивая, оттирал их в сторону, торя путь.

– Откуда такое? – Шаталов помотал головой. – Ладно – бабки старые, инвалиды, всякое бывает, но вон же лбы здоровые, пахать на них можно. Войны вроде не было…

– Ну как же – не было? – нараспев возразил Лерик. – Ты, наверное, все по заграницам лямку тянул, не заметил просто. Была война, да еще какая! С малой кровью да большими битвами! Первая постсоциалистическая! Перераспределение государственного ресурса по ограниченному количеству карманов и заначек. Кто посмел, тот и съел. Сдох СССР от перекосов, несовместимых с жизнью, факт! А вот что на его месте поднялось – вопрос. Другое, совсем другое государство. Со своими атавизмами и родовыми травмами – зато резвое, цепкое.

На пешеходном переходе, придерживаясь рукой за светофор, доисторическая пожилая дама в пальто с меховым воротником и шляпке с вуалью дожидалась зеленого света. Лерик на секунду сбавил шаг, как факир вытащил из воздуха сотенную купюру и двумя пальцами запихнул ее старушке в накладной карман.

– Держи, мамаш! Молочка, молочка купи!

И, не дожидаясь ответной реакции, продолжил путь. Шаталов, не удержавшись, обернулся. Старушка стояла, опустив голову, и разглядывала зажатую в руке банкноту так пристально, словно никогда не видела такую или сомневалась в ее подлинности.

– Уродливо как-то, – сказал Шаталов.

– Да нет! – не согласился Лерик. – Сейчас уже ничего. Да и что тут сделаешь? Деньгами всю страну не осчастливишь, пупок развяжется. Выбираешь малый круг тех, кто тебе не безразличен и кому ты. Вот о них и заботишься. Сейчас увидишь, как у нас в конторе все налажено, почти пришли уже!

– А остальные?

– Остальных – миллионы, Андрюха. Единственное, что следует сделать, – это научиться расфокусировать взгляд. Не вглядываться, не вдумываться, не вживаться в их шкуру. Потому что толку от этого – ноль. А то и минус единица. Поменьше рефлексии, господин заместитель директора по безопасности!

Лерик толкнул широкую дубовую дверь свежеотреставрированного дореволюционного особняка и пропустил Шаталова вперед.

* * *

Мимо насупленного охранника в форме как у полицая – «Здравствуйте, Валерий Дмитриевич!» – «Здравствуй, Толя, это со мной!» – они поднялись на второй этаж по широкой мраморной лестнице. У Лерика запел сотовый телефон, он взглянул на экран, засуетился, толкнул Шаталова к парадной двустворчатой двери:

– Заходи-заходи! Встретят, проведут, покажут! Обустраивайся, попозже увидимся!

А сам нырнул в боковой коридор, что-то односложно отвечая в трубку.

Шаталов вошел в просторный зал, поделенный невысокими перегородками на секции, в каждой по одному сотруднику, перед каждым по громоздкому монитору. На экранах – таблицы, графики, шапки писем. Навстречу Шаталову уже спешил вчерашний собутыльник:

– А-а, Андрей Иванович! Знакомы-знакомы-знакомы… Не утруждайте свою память: Семен Аркадьевич, начальник финансовой службы, очень рад преочень!

Семен Аркадьевич повел его через зал, чуть придерживая за локоть. Шаталов с интересом разглядывал сотрудников. Блондинка заканчивает красить ногти. Манерный молодой человек с напомаженными волосами что-то негромко говорит в трубку, прикрывая ее рукой. Ярко накрашенная молодящаяся женщина пенсионного возраста подобострастно улыбается и кивает Шаталову.

– Табличку уже заказали, визитки уже заказали, – отчитывался Семен Аркадьевич, – телефонная линия – выделенная городская, и внутренний номер работает, все в ажуре.