Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Со своей стороны, США начинали обращать всё большее внимание на действия югославского руководства, которое за короткий срок фактически подтвердило самостоятельность своей внешней и внутренней политики как перед Вашингтоном, так и перед Москвой. Госсекретарь Г. Киссинджер включил СФРЮ в список стран, которые ему предстояло посетить в ближайшее время, и его визит в Белград должен был состояться 4 ноября 1974 г. В определенной степени в Вашингтоне рассчитывали не только на улучшение двусторонних отношений, в которых у США была особая заинтересованность в контексте ожидавшейся перспективы «послетитовского» периода, но и на расширение военно-технического сотрудничества, так как югославская сторона испытывала трудности в реализации программ военно-промышленного комплекса[1694]. В свою очередь, Белград попытался в момент кипрского кризиса выступить на международной арене в роли посредника. Это дало основания для предположений иностранных аналитиков и экспертов о продолжающем оставаться действительным трёхстороннем греко-турецко-югославском договоре – Балканском пакте 1954 г., так как ни одна из стран-участниц не делала каких-либо заявлений о его официальной денонсации, а срок его действия истекал 20 августа 1974 г. В этой связи визиты министра иностранных дел СФРЮ М. Минина в Афины и Анкару рассматривались как часть югославского плана реанимации Балканского пакта – военно-политического союза, связанного через Грецию и Турцию с НАТО[1695].

Совершенно иную позицию заняла в кипрском конфликте коммунистическая Албания. Э. Ходжа солидаризировался с действиями Анкары, имея в виду, что Греция предъявляла территориальные претензии в отношении Северного Эпира, а глава Кипра – архиепископ Макариос, смещённый сторонниками эносиса (объединения) с Грецией, находился попеременно в хороших отношениях с США, Великобританией и СССР, являвшихся для руководителя АПТ главными противниками. Он также руководствовался и другим аргументом: для турецкого населения Кипра существовала угроза в случае победы заговорщиков[1696]. В определенной степени эта позиция была отражением внешнеполитической линии, суть которой заключалась в поисках способов ослабления возможных угроз, исходящих от соседей НРА, к числу которых относилась Греция. В то же время Э. Ходжа не хотел выступать однозначно и демонстративно на чьей-либо стороне в кипрском конфликте. В этой связи он ставил перед албанской дипломатией задачу «укрепить представления греческого народа о наших добрых чувствах в отношении него в тот момент, когда на него все набросились. Усилить уже сформировавшееся мнение о нашей мудрой и честной политике по кипрскому вопросу… Несмотря на проявления греческого и турецкого шовинизма, мы соблюдаем баланс доброй воли как в отношении народа Турции, так и Греции»[1697]. Сама ситуация на острове рассматривалась Ходжей как результат политики США, Великобритании и СССР, которые, по его мнению, «играли судьбой народов Средиземноморья, Балкан и всего мира»[1698]. Примечательным в этой связи было распоряжение МИДу НРА, данное главой АПТ. Ему предстояло уведомить официальные Афины, где к власти пришли гражданские политики после падения военно-политического режима 24 июля 1974 г., о том, что «в случае кризисов, подобных тому, что произошло на Кипре», Греция «может быть спокойна в отношении Албании»[1699].

Обострение военно-стратегической ситуации в Средиземноморском регионе в виде так называемого кипрского кризиса не повлияло тем не менее на развитие конфликта внутри руководства АПТ. На протяжении лета – осени 1974 г. во многом благодаря действиям Э. Ходжи, М. Шеху и X. Капо в вооруженных силах НРА начались массовые репрессии против военных кадров, так как на проходившем 25-26 июля V Пленуме ЦК АПТ руководство Министерства обороны и многие представители генералитета были обвинены в подготовке переворота и названы путчистами[1700]. Прошедший 16-17 декабря 1974 г. VI Пленум ЦК АПТ подтвердил обвинения, сделанные ещё на заседании Политбюро 1-2 июля 1974 г. в адрес руководства военного ведомства, расширив их. Все трое обвинялись уже в сознательном саботаже реформы вооруженных сил, сокрытии написанных Э. Ходжей «Тезисов» («Teza per shkollen е lire ushtarake») и использовании «вражеской иностранной литературы» при написании представленных Министерством обороны тезисов. На Пленуме было принято решение о выводе из состава высших партийных органов Б. Балуку, X. Чако и П. Думе, о придании их суду, а также увольнении из армии большого количества генералов и офицеров, обвиненных в подготовке антиправительственного заговора[1701]. Специальным решением Пленума ЦК расформировалось Политическое управление Министерства обороны, а ведение партработы в вооруженных силах переподчинялось напрямую ЦК АПТ[1702]. В ноябре 1975 г. бывший министр обороны, начальник Генерального Штаба и начальник Политического управления были расстреляны.