Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Всё это порождало в югославском руководстве определенную подозрительность в отношении действий стран-членов Варшавского пакта и СССР в частности. Югославская сторона внимательно относилась к любым изменениям дислокации частей и соединений на границах страны в государствах-членах ОВД. Если в начале 1979 г. в качестве основного плацдарма возможного нападения на СФРЮ рассматривалась Болгария, что было опровергнуто советской стороной[2399], то к началу следующего года были получены сведения уже о концентрации советских сил в Венгрии, опровержения относительно чего не поступило. В феврале 1980 г. в Венгрию прибыли две дивизии с Украины и одна из Словакии, чуть позже их количество, дополнительно к уже существовавшим подразделениям 9-й гвардейской общевойсковой армии, достигло семи[2400]. Всё это происходило уже после отмены военных учений ОВД по просьбе венгерских и румынских союзников, которые аргументировали свои действия при обращении к Москве нежеланием усиливать опасения Белграда относительно того, что «уход Тито… может привести к повторению Афганистана в Югославии»[2401]. Несмотря на происходившие события, доминировавшей на повестке дня проблемой являлась для ряда зарубежных аналитиков не обороноспособность СФРЮ в контексте внешних угроз, а вопросы внутренней безопасности – сохранения целостности страны, обеспечение которой зависело не столько от СКЮ, сколько от позиции ЮНА. И, как предполагали эти эксперты, не все представители власти Югославии были готовы согласиться с подобной ролью вооруженных сил[2402]. Аналитики американского разведывательного сообщества пришли во второй половине января 1980 г. к выводу о том, что на протяжении ближайших после ухода Тито двух месяцев коллективное руководство СФРЮ будет внимательно следить за реакцией Запада и США в поиске «особых знаков поддержки [в такой форме], как новые кредиты и торговые уступки», а также может предпринять увеличение военных закупок на Западе. Американские эксперты предполагали, что Белград будет «искать установления более тесных отношений с Румынией и коммунистическими партиями западных стран, которые открыто отвергли советское вторжение в Афганистан». Однако одним из наиболее важных последствий ухода Тито могло стать укрепление обороноспособности СФРЮ, что выразилось бы в «увеличении расходов на оборону, так же как это было сделано после советского вторжения в Чехословакию в 1968 г., с целью модернизации армии и улучшения возможностей страны вести партизанскую войну»[2403]. В контексте предполагаемого развития ситуации в Югославии на период «после Тито» американские аналитики из разведслужб приходили к выводу: СССР «продемонстрировал в Афганистане, что готов использовать вооруженную силу за пределами Варшавского пакта». В то же время они считали, что Москва «не прибегнет к интервенции в отношении Югославии в ближайшем будущем до тех пор, пока не произойдёт полного распада руководства в Белграде и резкого поворота политики в сторону Запада». При этом в расчёт бралась как реакция на подобное нападение со стороны СССР и его союзников по Варшавскому договору в самой Югославии, так и международные последствия интервенции для Москвы в целом[2404].

В прогнозах экспертов американского разведывательного сообщества отвергались предположения о возможном военном путче в СФРЮ, и в большей степени делался акцент на существование межэтнических проблем, главными из которых считались развитие хорватского национального движения и ситуация в Косово[2405]. Тем временем в партийной печати СФРЮ активно обсуждалась тема места и роли вооруженных сил в общественно-политическом развитии коммунистической системы. В публикациях утверждалось, что в период строительства социализма вооруженные силы «приобретают роль социально-политической организации», а будут ли они «играть «более-менее прогрессивную или ретроградную роль», зависит от «соотношения классовых сил в них»[2406]. В соответствии с точкой зрения югославской стороны, «во всех странах, где проводятся социалистические преобразования, армия самим фактом своего существования также выступает как стабилизирующая и объединяющая внутренняя сила»[2407].

Оценка источников угроз и их характера применительно к югославским условиям давалась партийными теоретиками СКЮ таким образом, что отвергалась возможность ядерной войны, но подчеркивалась «существующая опасность ограниченных и локальных войн, военной интервенции, диверсионных и тайных войн», которые могли развязывать великие державы[2408]. Особое внимание в данном контексте уделялось определению так называемого нового типа оккупантов, которые, в отличие от предыдущих периодов, стремились объединить действия своих собственных вооруженных сил с местными силами с целью достижения поставленной цели. Данный тезис являлся прозрачным намёком на действия СССР в Афганистане[2409].