Балканы. Красный рассвет

И вообще, затишье – это повод оглядеться по сторонам и подвести некоторые итоги. Ветер сегодня дует с востока, из заднепровских степей, и несет он не вонь разлагающихся трупов, а свежую прелесть цветущих трав. Это запах не только вступившей в свои права весны, но и грядущего наступления. Земля под ногами почти подсохла и лишь кое-где на мягкой почве остается отпечаток каблука. На восточном берегу Днепра накапливаются четыре свежие стрелковые дивизии. Это предназначенный для будущего наступления второй состав^[34] армии генерала Горбатова – части с опытом ликвидации котла под Пярну и прорыва на Карельском перешейке. И можно не сомневаться, что то же самое творится и на других плацдармах, а в районе Киева и под Херсоном накапливается не только пехота, но и тяжелые танковые кулаки, в том числе и дивизии славных экспедиционных сил. А это значит, что скоро все танцы с бубнами, исполняемые вокруг нашего плацдарма румынскими и итальянскими хлопчиками, уже не будут иметь ровным счетом никакого значения.

Придет месяц май; завоют, заулюлюкают над Днепром «Катюши» и «Грады», слитными залпами ударят тяжелые гаубицы и, наконец, взревут моторы и побегут по степи стремительные как ртуть подвижные соединения под красными боевыми знаменами. Как это бывает, мы видели (то есть сами участвовали в боях) во время Смоленской операции и прорыва под Ригой. И враг, даже если и захочет, ничего не сможет поделать против этого натиска, ибо мощь на нашей стороне собрана неодолимая. И дело тут не только в славных экспедиционных силах. Красная Армия уже совсем не та, что была прошлым летом. Теперь даже обычные стрелковые дивизии РККА способны не только к стационарным оборонам и лобовым штыковым атакам на вражеские позиции. Сейчас, после полугода упорных боев с «подстраховкой» наших экспедиционных сил местные красноармейцы значительно ближе к идеальным солдатам сорок пятого года, чем к бойцам и командирам сорок первого, терпевшим от немцев одно поражение за другим.

А всего-то для этого потребовался новый боевой устав, из которого по настоянию наших товарищей выкинули нереалистичные заморочки в стиле «малой кровью, на чужой территории», немного нового оружия, возросшее доверие к командирам, потому что их назначают теперь не за красивые глаза и не по знакомству. В прошлое ушла тупенькая генеральская масса мирного времени: разные Павловы, Тимошенки, Еременки, Голубевы (и несть им числа), а на их место заступили Рокоссовские, Черняховские, Василевские, Горбатовы и прочие «гинденбурги» отечественного разлива, зачастую перескакивая через звания и должности. И это радует. Некогда ждать, когда подполковник Черняховский естественным путем дорастет до маршала. Маршалы Победы нужны нам уже сегодня, в крайнем случае, завтра. Вот и растут военные гении под чутким руководством Верховного как грибы после дождя, при тягостном недоумении тех, кого, наоборот, разжалуют и понижают в должности. И жить теперь становится легче, жить становится веселее. Впрочем, это кому как… немцам в ближайшее время будет явно не до веселья.

30 апреля 1942 года, 23:05. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего

Присутствуют:

Верховный главнокомандующий, нарком обороны и генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин;

Начальник генштаба генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский;

Командующий Юго-Западным фронтом – генерал армии Георгий Константинович Жуков;

Командующий Южным фронтом – генерал-полковник Иван Степанович Конев;

Командующий экспедиционными силами генерал-лейтенант Андрей Николаевич Матвеев;

Посол РФ в СССР – Сергей Борисович Иванов.

Все было как всегда в таких случаях: на длинном столе в кабинете вождя, за которым обычно рассаживаются совещающиеся, была расстелена большая карта-склейка, охватывающая территорию Европы от Москвы до Вены с востока на запад и от Ленинграда до Стамбула с севера на юг. А больше и не надо: на эту весенне-летне-осеннюю кампанию дальше меридиана Вены планы советского командования не распространяются. Впрочем, на данные момент на карте были изображены только этапы развития первой наступательной операции кампании под кодовым наименованием «Меркурий», намеченной на май – начало июня.

Вождь прошелся рядом с этой картой, внимательно рассматривая нанесенные на нее условные обозначения и, обведя взглядом генералов, спросил:

– Товарищи, а почему вы назвали операцию «Мэркурий» – у вас что, для названия не нашлось какого-нибудь бога посолиднее этого мелкого древнегреческого прохвоста?