Балканы. Красный рассвет

– А потому, товарищ Сталин, – ответил командующий экспедиционными силами генерал-лейтенант Матвеев, – что Меркурий – это, говоря языком двадцать первого века, покровитель гибридной войны, где воедино сплетаются общевойсковые боевые действия, тайные операции, дипломатия и самая обычная торговля, когда деньги или дефицитный товар меняют на военные и политические преимущества. Кроме того, Меркурий – покровитель скорости, а именно за счет скорости мы планируем переиграть противника. В современной войне побеждает не тот, кто сильнее (не зря же говорят: «сила есть – ума не надо»), а тот, кто умнее и быстрее. Наоборот бывает только в том случае, если силы совсем уж неравны.

Вождь с некоторым с удивлением посмотрел на командующего экспедиционными силами.

– Скажите, товарищ Матвеев, а тогда прошлым летом, немецкий вермахт тоже оказался быстрее и умнее нашей Красной Армии? – спросил он.

– Быстрее – да, – ответил тот, – но не умнее. Подлость – не ум, а весь расчет плана «Барбаросса» основывался на вероломном нарушении пакта о ненападении, которое должно было привести к фатальному опережению в развертывании застигнутой врасплох Красной Армии. Большого ума во всем этом плане не было, потому что случись Западным округом командовать товарищу Жукову, а Прибалтийским товарищу Коневу – и план «Барбаросса» немецкие генералы уже на рубеже старой границы отправили бы в сортир, где ему и место. Да и в реальности это случилось всего-то на триста километров восточнее Минска, так что гениальным германский план нападения на Советский Союз назвать нельзя. Подлым, вероломным и коварным – можно, а вот гениальным или даже хоть сколько-нибудь умным – нет. Пройти от границы до Москвы за шесть недель, при этом растянув коммуникации на тысячу километров – да раньше такое нормальному немецкому генералу, педанту и аккуратисту не могло даже прийти в голову. Смоленское сражение, несмотря на то, что оно развивалось крайне неблагоприятно для Красной Армии, с немецкой точки зрения было уже чистейшей импровизацией. А это было начало конца, даже без помощи с нашей стороны. А уж когда пришли экспедиционные силы, то немцев перестала спасать даже скорость, поскольку наши подвижные соединения оказались в разы быстрее моторизованных корпусов вермахта. Впрочем, товарищ Сталин, мы с вами об этом уже беседовали, и не раз.

Когда Жуков и Конев услышали свои фамилии в таком сугубо положительном ключе, то сразу приосанились; однако Сталин, кивнув, сухо заметил:

– Да, товарищ Матвеев, мы прекрасно помним, как вы говорили о том, что нэмцы составляя свои замечательные планы, грубо недооценили стойкость и упорство советских бойцов. Теперь мы хотим знать, не сделали вы подобной ошибки, составляя СВОЙ замечательный план «Меркурий». Немец – противник серьезный и до сих пор способен больно наказывать за ошибки.

– Нет, товарищ Сталин, – вместо Матвеева ответил генерал-лейтенант Василевский, недавно утвержденный на должность начальника Генштаба^[35], – подобной ошибки мы не сделали и силу возможного вражеского сопротивления учли точно. В отличие от немцев, которые до двадцать второго июня прошлого года с Красной Армией не сталкивались и силу ее возможного сопротивления определяли, исходя из бредней господина Розенберга о сверх- и недочеловеках, а не из фактических данных. У нас история совсем другая; мы с этими немцами воюем уже десять месяцев, и при этом видели их всякими: и когда они, радостно гыгыкая, перли вперед не разбирая дороги, и когда бежали от нас поджав хвост. Последним тестом на немецкую вшивость стали операции по захвату плацдармов на правом берегу Днепра. Они-то и показали, что хоть первый страх перед экспедиционными силами у немцев уже прошел, но тем не менее их армия уже далеко не та, какой была всего год назад.

– Скорее, – добавил генерал-лейтенант Матвеев, – это Красная Армия совсем не та, что была прошлым летом. Насколько нам известно, стрелковые дивизии, введенные на плацдармы для поддержки ударных частей, выполнили свои задачи в полном объеме и точно в срок, да и потом не попятились ни на шаг, несмотря на все истерическое стремление командования противника скинуть советские десанты в воду.

– В успехе операций на днепровских плацдармах, – хмыкнул Сталин, – основную роль сыграли мотострелковые десантно-штурмовые бригады РВГК, вооруженные и оснащенные скорее по вашим, чем по нашим стандартам. Можно сказать, товарищ Матвеев, что эти войска нового строя выполнили все главные задачи: они и Днепр форсировали в кратчайшие сроки, и плацдармы с боя взяли, и, встав в оборону вместе со стрелковыми дивизиями, стали той костью, которую враг так и не сумел разгрызть… В старой армии такие войска, чтобы отличить их от обычной пехоты, называли гренадерами…