Балкон

Кармен. В тот день были голубые. Для него я была сошедшей с Небес. Перед Мадонной, которой я была, Испанец мог молиться и давать клятвы. Он меня воспевал, отождествляя с нежно любимым им цветом, и уносил на кровать, где голубое сливалось с голубым. Но больше я не появлюсь.

Ирма. Я тебе предложила святую Терезу.

Кармен. Я не готова, мадам Ирма. Надо ведь знать заранее, что клиент будет требовать? Разве все хорошо проработано?

Ирма. Каждая блядь должна уметь – ты меня извинишь? Раз уж зашла об этом речь, посмотрим с точки зрения мужчин – каждая блядь должна уметь безбоязненно держаться в любой ситуации.

Кармен. Я одна из ваших блядей, хозяйка, и одна из лучших, я горжусь этим. Во время вечерних сеансов мне приходится…

Ирма. Я знаю твои достижения. Но когда ты приходишь в восторг от слова "блядь", которое ты твердишь и щеголяешь им, как… как… как… (ищет слова) …как каким-то украшением, это совсем не то же самое, как когда я употребляю это слово в функциональном смысле. Но ты права, моя дорогая, восторгаясь своим ремеслом и гордясь им. Заставляй его блестеть. Пусть оно тебя возносит, раз уж у тебя ничего другого нет. (Нежно.) Я сделаю все, чтобы тебе в этом помочь… Ты не только самая драгоценная из моих девочек, ты та, к кому я обращаю всю свою нежность. Останься со мной… Неужели ты посмеешь меня покинуть, когда все кругом рушится? Смерть – настоящая, окончательная – около моих дверей, она под моими окнами… (Треск пулемета.) Ты слышишь?

Кармен. Армия сражается храбро.

Ирма. У бунтовщиков храбрости еще больше. А мы находимся у стен собора, в двух шагах от архиепископства, цена за мою голову не назначена, нет, это было бы чересчур, но известно, что я приглашала ужинать многих известных личностей. Так что я все-таки на мушке. И мужчин в доме нет.

Кармен. Месье Артур здесь.

Ирма. Ты смеешься! Он не мужчина, а мой аксессуар. Впрочем, когда он закончит сеанс, я пошлю его поискать месье Жоржа.

Кармен. Предположим худшее…

Ирма. Если мятежники победят? Я пропала. Это – рабочие. Без воображения. Очень стыдливы и, может быть, целомудренны.

Кармен. Они быстро привыкнут к разврату. Достаточно немного поскучать…

Ирма. Ты ошибаешься. Им не до скуки. Но я еще покажу себя. Вы, девочки – другое дело. В каждую революцию появляется такая экзальтированная блядь, которая поет Марсельезу и возрождается. Ты хочешь быть ею? Другие понесут питье умирающим. Потом… они на вас женятся. Тебе понравится быть замужней?

Кармен. Флердоранж, фата…

Ирма. Браво, шлюха! Для тебя выйти замуж значит переодеться. Любовь моя, ты – нашего поля ягода. Нет, я не представляю тебя замужем. Впрочем, они думают главным образом о том, как бы нас убить. Мы умрем красиво, Кармен. Наша смерть будет ужасной и роскошной. Возможно, они захватят мои салоны, разобьют хрусталь, сломают вазы, зарежут нас…

Кармен. Они будут милосердны…

Ирма. Вовсе нет. Ярость поднимет их до свершения кощунства. В касках, сапогах, в фуражках, неряшливо одетые они предадут нас железу и огню. Это будет очень красиво, мы не должны желать другого конца, и ты тоже думаешь о нем…

Кармен. Но, мадам Ирма…

Ирма. Когда дом запылает, когда роза будет проткнута кинжалом, ты, Кармен, ты приготовишься к бегству.

Кармен. Если я хотела отлучиться, вы хорошо знаете, почему.

Ирма. Твоя дочь мертва…

Кармен. Мадам!

Ирма. Мертвая или живая, твоя дочь мертва. Думай о могиле, украшенной маргаритками и венками из жемчуга, в глубине сада… этот сад в твоем сердце, где ты сможешь его возделывать…

Кармен. Я хотела бы увидеться с ней…

Ирма (вдохновленная своей предыдущей тирадой). …ее образ в образе сада и сад в твоем сердце, под пылающим платьем святой Терезы. Ты колеблешься? Я тебе предлагаю самую желанную из смертей, и ты колеблешься? Ты трусишь?

Кармен. Вы хорошо знаете, что я к вам привязана.

Ирма. Я научу тебя писать цифры! Прекрасные цифры, мы с тобой будем проводить ночи, выписывая их каллиграфически.

Кармен (тихо). Война порождает бешенство. Вы говорили, что это банда.