Баллада о змеях и певчих птицах

Заглянув в лабораторию, Кориолан обнаружил там лишь директора Хайботтома, сидевшего на своем обычном месте.

– Дверь прикрой, – велел тот.

Кориолан подчинился. Вероятно, директор решил поздравить его наедине. Или даже извиниться за то, что дурно с ним обращался. В один прекрасный день падающей звезде может понадобиться звезда восходящая. Однако, подойдя ближе, Кориолан похолодел от ужаса. На столе, словно лабораторные экспонаты, лежали три предмета: салфетка с эмблемой Академии, испачканная виноградным пуншем, серебряная пудреница его матери и грязный носовой платок.

Беседа длилась не более пяти минут. После нее Кориолан отправился прямиком в призывной пункт и стал новоиспеченным, хотя и не самым образцовым миротворцем во всем Панеме.

Часть III. Миротворец

Глава 21

Кориолан прислонился к оконному стеклу, тщетно пытаясь хоть немного остудить пылающий висок. Душный вагон только что опустел – в Дистрикте-9 сошло полдюжины новобранцев. Наконец-то за целые сутки он остался один! Движение состава часто перемежалось длинными, непонятными остановками, соседи болтали без умолку, и поспать ему не удалось. Он лишь притворялся спящим, чтобы ни у кого не возникло желания с ним заговорить. Пожалуй, стоит попробовать уснуть теперь. Вдруг получится очнуться от кошмара, в который превратилась привычная жизнь? Он потер покрытую струпьями щеку манжетой новой форменной рубашки, но прикосновение жесткой, колючей материи лишь усилило ощущение безнадежности.

«До чего уродливое место», – тоскливо подумал Кориолан, проезжая через Дистрикт-9. Бетонные здания, облупившаяся краска и нищета под лучами безжалостного полуденного солнца. Покрытый угольной пылью Дистрикт-12 наверняка будет еще уродливее… Прежде Кориолану не доводилось видеть там ничего, кроме усыпанной шлаком площади, которую показывали в День Жатвы. Вряд ли это место пригодно для жизни.

Когда он попросил о назначении в Двенадцатый, брови офицера призывного пункта поползли вверх. «Нечасто я слышу подобные просьбы», – заметил он, ставя штамп, но от вопросов воздержался. Очевидно, за Голодными играми следили не все жители Капитолия. Офицер явно не узнал Кориолана, да и про Люси Грей не упомянул. Тем лучше. В данный момент Кориолан мечтал об анонимности, ведь по большей части его позор был связан с тем, какую он носит фамилию. Вспомнив беседу с директором Хайботтомом, он вспыхнул до корней волос…

«Слышишь грохот, Кориолан? Это рушится величие дома Сноу».

До чего же Кориолан ненавидел директора! Раздувшееся от самодовольства лицо нависало над уликами. Кончик авторучки тыкал в предметы на лабораторном столе.

– Салфетка с твоей ДНК. Ты тайком вынес еду из школьной столовой и отдал своему трибуту. Мы нашли ее, собирая улики на арене после взрывов. Запустили обычную проверку, и вот ты попался.

– Вы морили ее голодом! – воскликнул Кориолан дрогнувшим голосом.

– Для Голодных игр это вполне стандартная процедура. Заметь, тут важно не столько кормление трибута, на которое мы смотрели сквозь пальцы, сколько сам факт воровства из столовой, что строжайше запрещено, – напомнил директор Хайботтом. – Я настаивал на том, чтобы разоблачить тебя сразу, но доктор Галл сочла, что ты больше пригодишься в качестве мученика, пострадавшего за Капитолий. Пока ты валялся в больнице, мы крутили на похоронах запись гимна в твоем бездарном исполнении.

– Тогда зачем вспоминать об этом сейчас? – спросил Кориолан.

– Надо же вывести закономерность твоего поведения. – Ручка постучала по серебряной розе. – Теперь пудреница. Сколько раз я видел, как твоя мать доставала ее из сумочки, чтобы на себя полюбоваться? Твоя прелестная, заурядная мамочка, которая наивно убедила себя, будто твой отец подарит ей свободу и любовь! Как говорится, из огня да в полымя.

– Она не такая, – выдавил Кориолан.

– Надо признать, она была очень молода и, похоже, навеки осталась юной девочкой. В отличие от твоего трибута, Люси Грей. В свои шестнадцать эта девица тянет на все тридцать пять, причем весьма непростые тридцать пять, – заметил директор Хайботтом.

– Пудреницу она вам сама отдала? – При мысли об этом сердце Кориолана упало.

– Миротворцам пришлось повалить ее на землю, чтобы забрать эту штуку. Естественно, мы тщательно обыскиваем победителей на выходе с арены. – Директор склонил голову набок и улыбнулся. – Ловко ей удалось отравить Воуви и Рипера. Не очень-то честно, но что поделаешь? Возвращение в Дистрикт-12, видимо, достаточное наказание. Люси Грей сказала, что крысиный яд – целиком ее идея, и пудреница – всего лишь талисман.

– Так и есть, – подтвердил Кориолан. – Талисман на счастье, знак моей привязанности. Про яд мне ничего не известно.