Баллады снова солгут

Инги, смущаясь и негодуя одновременно, тёр глиняный сосуд относительно чистой тряпкой.

— Да уж сколько девушек-то честных из-за него… того… жизнь себе сломали, — грустно сказал он. — Умел он их словом да делом подманить. А потом сорвёт удовольствие — да и под зад коленом, вы уж простите, сударыня! Вот за это-то его к смерти и приговорили. Жила тут неподалёку девушка, молоденькая совсем. Обручилась с одним солдатиком. О нем-то самом я мало знаю, хотя видел не раз, а судить его не мне…

У меня сжалось сердце. Чутье подсказывало, что судить жениха будут довольно скоро, и суд едва ли будет милосерден.

— Весёлая — ну прямо цветочек весенний! Ну он на неё глаз-то и положил. А они, знатные, умеют своего добиваться. Только девушка как поняла, что обманул он её, что жениха своего предала она, что все от неё отвернутся — да со скалы и бросилась. И разбилась насмерть.

Ох, прелесть-то какая.

— Жених-то у ней нездешний — с юга, говорят. Да и служил где-то неблизко. Только несколько лун тому назад перевели его — под начало этого самого племянника. Добрые люди молчать не стали, уж вестимо. И вроде тихий был, спокойный парень — только иногда глянешь на него, а в глазах словно бесы пляшут…

Ещё бы. Я снова отхлебнула эля.

— Я знаю, он просил его отсюда перевести… Тяжело ведь, и кто обвинит? Вроде даже и собирались, только не успели. Седмицы с полторы тому назад, на гулянии, командир опять напился и давай над его невестой при нем глумиться. Парень сидел-сидел, молчал; а потом бросился на него, и горло перерезал. При всем честном народе; весь их отряд тут же, и гости…

Инги кивнул на большой дощатый стол, стоявший недалеко от входа. Я посмотрела туда же, и к горлу подкатил комок.

— Как он ушёл — не знаю. Все видели, и остановить никто не смог, вот будто кто к скамьям приковал… Слышал я, недавно поймали его все-таки. Сейчас не то время, когда горы людям рады.

От услышанного у меня закружилась голова. Выходит, я вступилась за убийцу, который вполне заслуживает виселицы по закону. Эх, парень, ну чего ж ты руки замарал об такое-то дерьмо…

Кажется, настало время проветрить голову, и недолгая прогулка перед сном подходит для этого как нельзя лучше. Бросив несколько тусклых «красных эффи» на стойку и поблагодарив Инги, я вышла на мороз, плотно закутавшись в свою беличью куртку.

3

Этой ночью ветер успокоился и перестал пронизывать меня насквозь. Чёрное небо предвещало ясный день, но сейчас по улицам кралась стылая тьма, а мягкий свет из окошек тонул в синевато-серых сугробах.

Над вершинами гор плыла огромная, невыносимо яркая Луна. Она убывала, но от этого её лик казался ещё более язвительным, чем обычно. Бредя в одиночестве посреди пустынной улицы, я смотрела на неё, пытаясь не вспоминать о том, что меня учили считать её живой… и неизмеримо могущественной.

В виске закололо, будто Луна дотронулась до него своим лучом и слегка провернула присмиревшую за последние несколько дней иглу. Очевидно, Матерь Магии желала напомнить мне, что уж коли я не в силах управлять её даром, этот дар и дальше будет управлять мной.

Что могло бы случиться, если бы я не подчинилась?

Занятая своими мыслями, я миновала нескольких стражников, не обратив на них почти никакого внимания. Ноги несли меня куда глаза глядят, и довольно скоро принесли к расщелине, пересечённой широким мостом. За ним начиналась менее зажиточная часть города, а внизу виднелась массивная стена. Я остановилась, размышляя, не следует ли сейчас повернуть назад.

Казалось, что моё дыхание замерзает, толком не успев сорваться с губ.

— Эй, ты! — послышался сзади грубый оклик.

Я обернулась. На меня с разной степенью злости смотрели двое стражников, один — с лицом, располосованным следами чернил. Эрвен.

На мгновение мне стало смешно, а потом — страшно. О, Небо, ребята, ну вот чего вам неймётся-то…

— Чем могу?.. — осведомилась я. Чутье протестовало, приказывая бежать. Их двое, я одна, и совершенно ничего им сейчас не помешает сбросить меня в расщелину.

И магия не успеет мне помочь. Чтобы выплеснуться, ей требуется время, а тут всех делов-то на пару мгновений.

Стражники начали приближаться ко мне, разведя руки в стороны, будто ловили строптивую курицу. Я повернулась и побежала по мосту. Звенящий топот за моей спиной эхом отдавался в ушах.

«Все! Завтра! Смываюсь! Отсюда! Бес! Во! Зьми!» — думала я на выдохах.

Меня окружили маленькие бревенчатые избушки, разбросанные в совершенном беспорядке, и я метнулась в один из извилистых закоулков между ними, надеясь скоро оставить преследователей позади. Но мне не повезло: впереди явно виднелся тупик — стена какой-то большой избы, похожей на амбар.

Я врезалась в бочку, вскрикнула, обрушила под ноги своим преследователям какие-то сырые брёвна. Моей единственной надеждой оставалась крыша амбара — если я влезу на неё, то пусть ловят меня по воздуху, прыгаю я далеко и поскальзываюсь редко.

Вот я вскочила на полуразобранную поленницу, уцепилась за выступающее бревно, перебросила туловище на балку и почти уже влезла на крышу, когда поняла, что эта самая балка подо мной совсем гнилая.