Баловни судьбы

— А в чем дело? — спросил Макс.

Дождь усилился. Макс стоял с нетерпеливым видом: он торопился домой. Что же помешало этому Аннерсу прийти на несколько минут пораньше, раз уж так срочно надо поговорить?

— Понимаешь, сегодня по телевизору фильм.

— Да, я знаю. А что?

Ну, ты даешь! Не хватало еще телепрограмму под дождем обсуждать.

— Сегодня детектив после второго выпуска новостей, довольно длинный, раньше половины двенадцатого не закончится.

Мимо прошел Йохан и с удивлением посмотрел на них. Что это они здесь, под дождем, обсуждают?

— Знаю. Ну так что?

Прозвенел звонок на ужин. Значит, он опоздал, ему уже полагалось находиться в столовой. Макс все больше выказывал нетерпение.

— Может, в порядке исключения разрешить ребятам сегодня лечь попозже, если они захотят досмотреть фильм?

Несколько капель скатились с густых, коротко остриженных волос на щеку и на массивный подбородок Макса, и он раздраженно смахнул их, чтобы не затекли под воротник.

— А я-то думал, ты противник всяких исключений.

Он закусил губу, чувствуя себя провинившимся школьником.

— Олл-райт! Раз ты так считаешь...

Ну конечно, ведь не ему придется выгонять ребят из комнаты отдыха посреди интересного фильма. И делать все, чтобы они подчинились.

— Да, я так считаю.

Говорить было больше не о чем.

— Да, но ведь...

По двору торопливо шли Сусанна и Айлер. Сусанна чуть впереди.

— Промокнете, — заметила она. — Случилось что-нибудь, Аннерс?

Кто-нибудь заболел, или умер, или еще что-нибудь? Такой у вас серьезный вид.

— Да нет, все нормально.

Айлер многозначительно кашлянул:

— Ребята уже в столовой. Я думал, ты пришел. Может, мне пока побыть с ними?

Я могу, конечно, но вообще-то немножко странно, что во время дежурства ты манкируешь своими обязанностями.

— Нет, не надо. Я уже иду.

— Счастливого дежурства! — крикнула вслед Сусанна.

— Спасибо, — откликнулся он и подумал, что забыл пожелать им хорошо провести вечер.

В столовой все было спокойно. За обоими столами ребята уже принялись за еду. Зачем он только торопился, бежал по лестнице, по коридору?! Но напряжение сразу спало, едва он увидел, как мирно ребята ужинали. А собственно, что он ожидал увидеть?

И чего ты так испугался? — подумал он. Может, дежурство пройдет тихо и спокойно.

И он решил не обращать внимания на то, что ребята нарушили распорядок и начали ужинать без него, и только пожелал им приятного аппетита, усаживаясь на свое место за столом старшей группы. Он поискал глазами хлеб, масло, паштет — все находилось на дальнем конце стола.

— Передайте, пожалуйста, хлеб!

Все сделали вид, что не слышат, поэтому после паузы он сказал:

— Передай, пожалуйста, хлеб, Бондо!

— Чего-чего? Хлеб?

Бондо взял хлебницу, медленно передал ее Рольфу, который неторопливо взял кусок хлеба, положил его обратно, потом взял другой кусок и наконец передал хлебницу Микаэлю. Тот медленно принял ее, долго рассматривал разложенные на ней ломти, наконец выбрал один и после этого передал хлебницу следующему. Получив ее, Аннерс понял, что его оптимизм был преждевременным.

— Тебя не затруднит передать мне масло?

— Бондо, масло!

— Сейчас, сейчас!

Масло проделало столь же долгий путь вдоль стола, и все так же тщательно им запаслись. В столовой пахло жареной печенкой, и на ближних тарелках виднелись следы подливки, но на блюде уже ничего не было, а ведь они там, на кухне, обычно не ошибаются. Тарелка с паштетом оказалась в непосредственной близости от него, он положил себе порцию, сделав вид, что этого ему вполне достаточно.

— Что собираетесь делать вечером? — спросил он, ни к кому не обращаясь.

Микаэль пожал плечами. Ничего. Чего уж тут придумаешть.

— Можно было бы в футбол сыграть, если б было сухо.

Бьёрн играл с ними вчера до позднего вечера, а Йохан позавчера водил всю компанию в поселок в кино.

— А можно было бы и на лыжах покататься, если б снег был, — подал реплику Бондо.

— Конечно...

Он сделал еще один бутерброд с паштетом.

— Но поскольку сегодня сыро, да и снега нет...

— Хочешь, я скажу тебе, чем мы могли бы заняться? — Клэс отодвинул тарелку, положил руки на стол и слегка подался в его сторону. — Мы бы с Микаэлем переписали наши новые пластинки. В такую погоду самый кайф — музыку слушать. Было б на чем.

— Разумеется, — сказал он. — Еще какие-нибудь ценные предложения?

— Нет, — сказал Клэс, — других ценных предложений у нас нет.

Он явно лез в драку, упрямо и настойчиво. Ради забавы, ради спортивного интереса. А может, в отместку за старые обиды, нанесенные кем-то другим? Едва ли он сам сознавал, что им двигало. Может, дело в зяте, не желавшем его видеть, или в сестре, не решавшейся пускать его в дом. Сколько раз с этим парнем обходились жестоко и грубо и сколько раз в дерзких, хулиганских поступках находила выход его злоба, отчаянная, бессильная злоба, которая постоянно копилась в нем. Ее всячески пытались усмирить, не дать прорваться, но, несмотря на все ухищрения педагогов, она по-прежнему жила в нем, мучила его и заставляла искать объект мести.