Баловни судьбы

Потом один вырвался и стал кидать в другого одежду, схватил деревянный башмак и швырнул. Башмак ракетой пронесся над бассейном, со звоном влетел в окно другой кабинки и скрылся из глаз.

Наступила тишина.

Тренер посмотрел на дырку в стекле и на мальчишек, которые стояли пристыженные, красные, готовые провалиться сквозь землю, неторопливо вылез из бассейна, торжественным шагом приблизился к провинившимся.

Мальчик, бросивший башмак, заплакал, и разгневанный тренер смягчился.

— Подберите стекла, — сказал он. — Люди могут порезаться. Да смотрите, чтобы ничего не осталось.

— А...а... мой башмак... Он там, в кабинке, — всхлипывал мальчик.

— Ладно. Пойду возьму ключ и отопру. Заберешь свой башмак. А сейчас хватит реветь. Подбирайте стекла, да будьте осторожны, не пораньтесь.

Тренер покачал головой и пошел в контору.

И словно восстановилось прерванное течение жизни: снова послышались всплески воды и испуганные возгласы.

Тренер вошел в контору.

Девушка, продававшая билеты, металась по комнате и ворчала.

— Ну, что у тебя стряслось?

— Обокрали.

— Опять?

— Опять! И почему, черт возьми, человеку нельзя пожить спокойно...

— Что стащили на этот раз?

— В том-то вся и штука. Украли не так уж много... Гляди...

Тренер осмотрелся. Оконная рама была выломана. Под стеклом аккуратными рядами лежали плитки шоколада и радужно яркие пакетики карамели «Япп», «Дайм», «Скотте», «Вальнет».

— Не видно, чтобы тут что-то стащили, — сказал он с недоумением.

— Ну да. Всего лишь коробку шоколада.

— Непонятно. Обычно выносят все подчистую.

— То-то и оно. А ты зачем пришел?

— Мне нужен ключ от пятнадцатой кабины. Мужской.

— Возьми...

Он повернулся к доске и протянул руку. Вот так так! Ключа на месте нет.

— Может, кабина сдана?

— Нет. Разве ключ не висит?

— Нет.

— Странно...

— А запасного у тебя нет?

Девушка выдала запасной ключ, и тренер ушел.

Юные правонарушители, раскрасневшись, собирали осколки и весело перекликались с приятелями.

— Ну, как дела? — спросил тренер.

Он отпер дверь кабины, распахнул ее и хотел войти.

И замер на пороге.

На полу лицом вниз лежал мальчик. Рядом валялись две пустые водочные бутылки и ворох оберток от шоколада.

Тренер нагнулся над мальчиком, перевернул его на спину.

Мальчик не подавал признаков жизни.

Кое-кто из учеников успел заглянуть в кабинку, и новость с быстротой молнии облетела всю школу. Наступила полная тишина. Ни всплеска, ни голоса.

Тренер заметил на шее у мальчика цепочку с биркой.

Еркер Ваденшё. И дата рождения. Мальчику было шестнадцать лет. Адрес его тоже был указан.

Но тренер не стал звонить его родителям. Он набрал номер полиции.

— Стур! — рявкнул селектор с такой силой, что все подпрыгнули. — В чем дело?

— Это Макс из охраны порядка. Патруль привез на пункт «скорой» паренька. Его нашли в бессознательном состоянии в кабинке в Кальбадхюсет. По-видимому, алкогольное отравление. Интересно, что в кармане у него ребята обнаружили украшения. В том числе кольцо, на котором выгравировано имя Линнея...

— Линнея?

— Ну да. Я подумал про Линнею Нильссон... Помнишь, ограбление квартиры.

— Вот так штука! — воскликнул Элг.

25

Моника покачала головой, и Бу Борг вздохнул.

— Ни к чему это, понимаешь, — втолковывала она ему.

— Но...

Появился Стюре Магнуссон, и Борг замолчал.

— Все здесь ошиваешься? — поинтересовался Стюре.

— Как видишь.

Стюре подошел к полкам с комплектами газет и стал рыться в пухлых кипах. Он пыхтел и отдувался. Борг, покусывая нижнюю губу, созерцал его спину. Моника смотрела на крышку письменного стола и крутила на пальце кольцо. Вошла Бритт. Борг снова вздохнул.

Не везет, так не везет, подумал он.

— Между прочим, ты неплохую статью написал, — буркнул Стюре.

— Рад, что тебе понравилось...

— Надеюсь, в Нюхеме наведут порядок.

Он нагнулся над развернутой подшивкой, бормоча что-то невнятное, потом потянулся за ножницами и стал вырезать рекламу.

— Так я и знал, — сказал он. — Конечно, перед рождеством...

И опять забормотал что-то себе под нос.

— О каком порядке речь? — спросил Бу и сделал затяжку.

— Чего?

— Ты сказал, что в Нюхеме наведут порядок.

— Я?

— Ну да...

— Ага... да...

Стюре направился к себе в кабинет, на ходу читая вырезанную рекламу.

— Ну да. Мы... Мы об этом позаботимся...

Казалось, он был где-то далеко-далеко отсюда. Дверь с легким стуком захлопнулась.

Бу поглядел на Монику, она покраснела, потом на Бритт, та улыбалась. Тогда он подошел к двери кабинета и распахнул ее. Стюре, развалившись в кресле, обмахивался веером и разговаривал по телефону.

— ...Мы давали вашу рекламу, — объяснял он. — Да нет, не осенью. А перед самым рождеством... Да-да, двадцатого декабря...

Он вопросительно уставился на Бу.

— Нет, — ответил он в трубку. — Так дело не пойдет. Сначала оплатите ту рекламу.

Он выпятил губу и усиленно замахал веером с павлинами, так что тот даже зашуршал.

Откинувшись на спинку, он положил ноги на стол. Подошвы босоножек были стерты до блеска и стоптаны набок, а сквозь дырку в носке проглядывал большой палец правой ноги.