Бамбуковая крепость

Многие китайские коммерсанты бежали за границу накануне или сразу после освобождения. Но большинство остались. У них были огромные запасы товаров, иностранной валюты, золота, недвижимость, устоявшиеся торговые связи. Эти товары растекались через сложную и налаженную систему сбыта по мелким розничным торговцам. Пользуясь дефицитом на многие виды необходимых товаров, хозяева четко отлаженной торговой машины взвинчивали цены, будоражили рынок, обогащаясь за счет простого потребителя. Такое положение нельзя было долго терпеть, и уже в 1976 году началась кампания против компрадорской буржуазии, монополизировавшей рынок в Сайгоне. В ней активно участвовали студенты, служащие, рабочие, в том числе и трудящиеся хуацяо. Верхушка «королей рынка» была изъята уже тогда, что помогло несколько стабилизировать экономическое положение, дать возможность развитию государственной и кооперативной торговли, которые не выдерживали конкуренции компрадоров.

Однако капиталистический сектор оставался преобладающим в торговле. Это мешало контролировать цены. Запасы товаров, остававшиеся с 1975 года, постепенно истощались. Производство многих видов продукции на местных предприятиях, привязанных к поставкам заграничного сырья, полуфабрикатов, запчастей, столкнулось с большими трудностями. Цены продолжали неудержимо расти. Конечно, государственная система распределения уже обеспечивала население по карточкам определенным количеством товаров самой первой необходимости, как, например, рисом. Но ее возможности были ограничены, а богатые еще больше богатели за счет тех, кого народная власть едва спасала от голода.

И тогда в марте 1978 года были приняты меры, вызванные необходимостью взять в руки социалистического государства рычаги крупной и средней торговли. Кампания носила классовый, а не национальный характер, была направлена не только против китайских, но и против вьетнамских капиталистов. Просто в этом слое буржуазии преобладали хуацяо. Объектом кампании были средние капиталисты-торговцы. Тех, кто владел производственными предприятиями, не трогали. Но из тысячи предпринимателей 6-го района, например, только 16 держали небольшие фабрики, остальные занимались исключительно торговлей.

Китайская верхушка в Шолоне разожгла вокруг этих мероприятий шовинистические настроения хуацяо. Пропагандистская шумиха оказала влияние и на трудовые слои хуацяо. Началось массовое бегство лиц китайского происхождения из СРВ.

По сравнению с тем Шолоиом, какой я видел весной 1975 года, уже пять лет спустя он выглядел гораздо скромнее. Исчезли огромные буквы броской рекламы, дорогие рестораны превратились в государственные столовые, доступные простому горожанину, обозначенные просто номерами. Маленькие частные кафе и харчевни, которых здесь сотни, по-прежнему полны посетителей. Только меню стали проще. Из-за стекол витрин на вас больше не смотрят многочисленные экраны японских телевизоров и объективы фотоаппаратов, выставленные на продажу. Большинства владельцев этих витрин уже давно нет во Вьетнаме. Правда, телевизоры, магнитофоны и фотоаппараты все равно продают, и немало. Но не в дорогих магазинах, а прямо на тротуарах. И не всегда это подержанные вещи. Много совсем новых. Хуацяо в Шолоне по-прежнему имеют много официальных и неофициальных каналов связи со Своими родственниками и близкими в других странах Юго-Восточной Азии: посыпки, денежные переводы, партнерство в контрабанде. В частной мелкой торговле они не сдали своих позиций, а она составляет в Хошимине более 60 процентов розничного товарооборота.

Жесткая организация восточного типа больше присуща китайским поселенцам, чем вьетнамцам. У вьетнамцев родственные, соседские, земляческие и прочие связи, хранимые до сих пор деревней, в Хошимине проявляются не так четко. Китайцы же в Шолоне сохранили традиции своих предков, язык и особые формы общения. Нельзя сказать, что смешения с вьетнамцами не происходило. Пример тому — население дельты Меконга. Там потомки первых китайских колонистов растворились среди вьетнамских поселенцев. И сейчас кроме чистых хуацяо есть так называемые «миньфыонг» — дети от смешанных вьетнамо-китайских браков. Спустя три поколения они становятся в большинстве случаев вьетнамцами. Но этот процесс не разрушил китайскую колонию. Шолон сохранил лицо китайского города.