Банальная история

Как же разочаровался Григорий, когда открыл глаза и понял, что никакого фурора не было, он не на сцене, и друзья даже не шелохнулись. Разин привык к его выходкам со школы, он их не переваривал, но почему-то терпел. Дуин же, внимательно слушая, нашел в комоде Григория открывашку и, ни с кем не чокаясь, как на поминках, начал потихоньку пить. Слова Григория ему понравились, он даже подумывал отпроситься в туалет и записать их быстренько, пока помнит, но побоялся пропустить что-нибудь еще и остался.

– Брось, брат, – развел он руками, понемногу хмелея, – не стоит убиваться из-за этого. Даже думать об этом не стоит. Не любил – полюбишь. Знаешь, во сколько мой дядька женился? В шестьдесят три! Вон сколько человек ждал, а тебе всего тридцать с небольшим, не торопись и не печалься! И не порти мне настроение, это негостеприимно!

Григорий только вздохнул.

– Он прав, приятель, – подхватил Разин. – Ты еще молод, еще полюбишь, если тебе, конечно, вообще это нужно. Как же твоя теория «Долой любовь, даешь привычку»? Неужели ты забыл? Только не говори, что я зря столько лет слушал про нее.

Про теорию свою Григорий, разумеется, никогда не забывал. И, к слову, Разин ошибся, «Долой любовь, даешь привычку» – не теория, а жизненный принцип, проверенный на практике, на многих подопытных доктора Григория Подлецштейна. Этот принцип заключался в том, что никакой любви на самом деле нет, что есть только привычка, привязанность и т.п. Это, впрочем, было понятно из названия. Григорий жил по этому принципу уже много лет и всегда оставался доволен, но признание Людмилы все изменило. Он сам не мог понять, почему Людмила, почему она заставила его, Григория, задуматься над его, Григория, правотой? Людмила – вульгарная, посредственная, глупая женщина, в ней не было ничего, что могло бы заставить думать о возвышенности любви и страданиях тех, кто лишен ее. Возможно, все дело было в этом… Если такой человек, как Людмила, был способен любить, то с Григорием, ничего не чувствовавшим ни к противоположному, ни к своему полу, явно было что-то не так.

– Допустим, сейчас ты слишком циничен и угрюм для исканий настоящей любви, но ведь было время, когда ты не был таким.

– Верно! – подхватил Дуин. – Все мы влюблялись в девочек! С этими косичками, бантиками, белыми платьишками… Мы пачкались в грязи, раздирали коленки, хрюкали, как свиньи, когда смеялись, а они были такими чистенькими! Мою, помню, Дашей звали…

Петя расплылся в улыбке, глаза его поблескивали слезами умиления. Должно быть, он вспомнил свою Дашу, какой прелестной она была, как он дарил ей одуванчики. Она радовалась, смеялась, всасывала их широкими ноздрями, чихала, кашляла, но продолжала смеяться. Должно быть, что-то в этом роде. Это неважно, ведь наш рассказ о Григории.