Банан - это всего лишь банан

Волшебная цифра три — столько раз он спасал ее. Лина замерла. Какое же желание он потребует исполнить? Богатое воображение нарисовало уже волнующе — тревожную картинку. Глеб разматывает простыню, тянет вверх маечку, оставляя в одних трусиках. Прижимает к своей мускулистой груди, которую она сейчас осязает под ладошками, гладит по обнаженной спине, вызывая сладкое томление.

— Хочу тебя! Это мое желание! — хриплые нотки в его голосе волнуют кровь и заставляют вытянуться в струнку. Он подхватывает на руки и несет к кровати. Во рту пересохло. Она физически ощущала его сумасшедшую энергетику, страсть, которая может сорвать все запреты, если он даст ей волю.

Как ни вбивала в нее мать, что первая близость должна быть только с мужем, иначе она будет считаться падшей женщиной, но призрачная фантазия быть желанной для Глеба куда — то отодвинула это убеждение.

Девушка испуганно вздрогнула. А вдруг он прочитает ее мысли? Разумеется, если бы речь шла о другом мужчине, такое желание было бы вполне вероятно. Но Глеб не другой мужчина.

Она вздохнула, загнала свои фантазии в самую дальнюю часть души. Этому не бывать по многим причинам.

Ее губы еще горели от захватнических поцелуев Нильса, и она боялась, что Глеб сейчас брезгливо выпустит ее из рук, подумав о том же самом. Или решит, что она сама впустила этого повесу. Интуитивно она понимала, что Глеб никогда не простит предательства. И хоть она не давала никаких поводов Нильсу повести себя подобным образом, но ведь об этом никто не знает.

И второе, не менее, а может и более значимое — его кредо «Я не сплю с секретаршами».

Мечтательный флер рассеялся. Голова потихоньку прояснялась. Фантазии могут реализоваться лишь в рисунках…

Но она и не знала, что точно такие же мысли были в голове и у Глеба. И о снятой маечке, и об исполнении желания. Единственное отличие — при взгляде на ее губы им овладевала не брезгливость, а готовность рвануть в номер к Нильсу и накостылять еще.

Но останавливало неподвластное контролю внутреннее ликование. Девочка оказалась нетронутой. Свалившаяся на его голову, она методично разрушала его устоявшуюся жизнь, толкала к мучительной борьбе за сохранение своих принципов.

Вот и сейчас, внутренне чувствуя ее смятение, он старательно упаковывает в саркофаг воли стремление завоевать, захватить, не отпускать от себя эту нежную малышку.

Не в силах окончательно побороть свои иллюзии, Лина робко спросила:

— Ну и какое желание я должна выполнить?

Умом понимая, что нужно заканчивать с миражами счастья, Глеб тихонько отстранился. Но из сердца он не мог выдернуть эту занозу, прочно засевшую в нем. И чтобы оставить призрачную возможность когда-нибудь попробовать что-то изменить в их отношениях, он изрек:

— Я потребую исполнения желания тогда, когда ты и думать забудешь о нем. Как в сказках. Закрой за мной дверь. И балкон закрой. А то комары налетят.

Глава 21

Глеб решительно опустил руки, и, собрав волю в кулак, потянулся к дверной ручке. Задержавшись на мгновение, он обернулся к Лине и добавил:

— Комары или бузотеры похотливые.

Внешне был спокоен, будто и не он несколько минут назад катался по полу, исступленно мутузя друга. Но внутри его словно раздирало на части.

Эта девочка была так притягательна в своей чистоте и трогательности, что ему приходилось приложить неимоверные усилия, что удержаться и не последовать примеру Нильса. Хотелось завоевать ее, сделать своей, чтоб ни у кого не возникло мысли прикоснуться к ней. Хотелось превратиться в коршуна и накрыть ее своими крыльями, защищая и оберегая.

И в то же время он настолько вбил себе в голову идею о ее недоступности, что сейчас был не готов к тому, что между ними не стоит друг, что нет никаких препятствий. Вот она — трепещущая, ждущая. Рожденный не вчера, он легко мог определить, готова ли женщина к продолжению или их желания не совпадают.

Несомненно, Лина таяла в его объятиях. Ее милое смущение, ее трепетность сигнализировали о неравнодушии. Но то ли это смущение перед боссом, то ли перед мужчиной. От второй мысли сладко заныло в паху. Совладать с той силой, которая влекла его к ней, с каждой минутой становилось все трудней и трудней.

Конечно, он с секретаршами не спит, но от поцелуя его уже ничто не удержит.

Он снова схватил в объятия девушку и накрыл ее губы своими. Жестко врываясь дерзким языком в ее приоткрытый рот, он бессовестно хозяйничал, исступленно исследуя, дразня, пьянея от вседозволенности. Он сминал мягкие, податливые губы, словно пытаясь отомстить за свою слабость. Возбуждение нарастало, и Глеб понимал, что нужно остановиться.

Однако лаская спину девушки, он еще крепче прижимал ее к себе.

Лина выдохнула, потеряв всякую связь с реальностью. Она была так потрясена этим неожиданным поцелуем, что если бы Глеб ее не удерживал, она бы снова осела на пол — колени подгибались. Не хватало воздуха, искорки желания метались по всему телу. Каждая клеточка стремилась притянуться к этому мужчине. Никогда не испытываемое раньше наслаждение тягучей волной затопило низ живота. Губами Глеб поймал ее едва уловимый стон.