Банан - это всего лишь банан

Лина на автопилоте добралась до дома. Хорошо Маринки не было, можно было еще всласть поплакать. И то, что леди в любой обстановке должна держать лицо, сейчас никак не работало. Все детство и юность ее держали в ежовых рукавицах, не давая почувствовать себя просто девочкой. Одна печаль наложилась на другую, и она начала хлюпать носом, горестно вздыхая при этом. Но сегодняшнее потрясение требовало осмысления. Поэтому поревев, она открыла ноутбук и набрала «50 оттенков серого». Безусловно, трудно найти человека, который не знал бы, о чем эта книга. Имела представление об этом и Лина. Но ровно в том объеме, чтобы ошейник и плеть не принять за аксессуары дрессировщика — там были штуки, которые укротителям не нужны.

«- Считай, Анастейша, — командует он.

— Один! — выкрикиваю я, словно ругательство.

Он снова бьет меня, и жгучая боль отдается по всей длине ремня. О, черт, как больно!

— Два! — выкрикиваю я. Крик приносит облегчение.

Я слышу его хриплое, отрывистое дыхание. Сама же я едва дышу,

отчаянно пытаясь найти душевные силы, чтобы выдержать испытание.

Ремень снова впивается в мою плоть.

— Три! — Слезы брызжут из глаз. Черт, это больнее, чем я думала, куда больнее шлепков.

— Четыре! — визжу я. Слезы градом катятся по лицу. Я не хочу плакать и злюсь на себя, что не могу сдержаться.

Еще удар.

— Пять. — Из горла вырывается сдавленное рыдание, и в это мгновение я

ненавижу Кристиана. Еще один, я должна вытерпеть еще один. Задница

горит огнем.

— Шесть, — шепчу я сквозь слепящую боль. Кристиан отбрасывает ремень …»

Лина с отвращением захлопнула ноутбук. Дальше читать не имело смысла. Время разорвалось на мелкие, несостыковывающиеся клочки. Она не поняла, сколько просидела в прострации. Сердце словно превратилось в какой — то отвратительный, смерзшийся комок грязи. Еще утром она изнывала от желания поскорей увидеть Глеба, поговорить с ним. В мыслях она уже не стеснялась называть его «Мой Король!»

Но то, что она увидела в шкафу и прочитала сейчас, вывернуло ее мир, словно кроличью тушку, наизнанку.

Романтический фантик, в который словесно оборачивали ее однокурсницы эти «50 оттенков…» мерзости, никак не улучшил вкусовые качества книги — бестолковая девчонка, которая не знает, чего хочет, и травмированный псих.

Лина снова шмыгнула носом. Она не сможет принять любовь на таких условиях. Да, Глеб бывает чудовищем. Но это по работе. Спуску не даст никому. А вне офиса?

Она знает его друзей, его интересы, некоторые привычки. Но никогда не видела его женщины или женщин, или даже упоминание о каких-то отношениях. Прятать кого-то ему было ни к чему. Подозревать в том, что он импотент тоже в голову не придет. Импотенты тАк не целуют.

Зона поражения его харизмой составляла, наверно, не менее километра. Его сильные красивые руки могли за пару секунд свести с ума, когда он небрежно закатывал рукава рубашки. Аристократические длинные пальцы вызывали жгучее желание прикоснуться к ним, почувствовать их на своих губах. А его жгучие, темные проницательные глаза? Когда он бывал в настроении, они сверкали какими-то мальчишескими искорками озорства. Когда злился — метали ледяные молнии, которые любого могли превратить в каменное изваяние. Твердо очерченные губы, которые могли складываться в кривую, дьявольскую ухмылку или же дарить сердечную улыбку. Упрямые, коротко стриженные темные кудряшки хотелось взъерошить, вызвав довольное урчание этого неприрученного тигра.

А голос? Низкий, такой сексуальный.

Девушка невольно ощутила, как в области солнечного сплетения родился сладкий комочек и рванул вниз, затапливая негой. Она вздохнула и уронила взгляд на ноутбук. Комочек, словно мороженое на солнце, тут же растаял, оставив после себя холод и опустошенность. Как же забыть его? Уволиться? Глупо. Сейчас она каждый день его видит, говорит с ним. Согревается в его ауре.

Ей стало безумно жалко себя, своей обреченной, безысходной любви. Она снова заплакала.

Вернувшаяся Маринка и застала ее с размотанной в хлам душой и слезами на глазах.

— Э, ты чо, подруга? Птичку жалко? — девушка не была обременена излишним интеллектом и не страдала от этого. Она напоминала маленькую разбойницу из «Снежной королевы». Алчная, цепкая, циничая, но, на удивление, способная посочувствовать.

Сейчас она буквально выдушила из Лины причину появления этого Бахчисарайского фонтана слез и тут же скомандовала:

— Так, отставить рыдания! Ну, увидела у мужика игрушки! Как говорил дедушка Фрейд: «Иногда банан — это просто банан». Так что не надо делать поспешных выводов. Может, его кто-то попросил передать кому-то, может, кто-то боится хранить дома и попросил подержать у себя, может, он сам хочет разыграть кого-то и преподнести в качестве презента. Да мало ли!

Лина, словно убаюканная ее спокойствием, потихоньку отпускала от себя горестные мысли и возвращала свою способность здраво рассуждать.

В словах Марины определенно было рациональное зерно. А слово «разыграть» почему-то, как навязчивый мотив песенки прокручивалось в голове. «Разыграть! Разыграть!»