Банан - это всего лишь банан

И о сладком… Он думал, что не любит совсем. Несладкий секс. Кофе без сахара. Горький шоколад. Но с появлением Лины где-то глубоко внутри проснулась и робко шепнула, что она еще жива, частичка души, отведенная для любви. Сладкие воспоминания о трогательно прижимавшейся к нему девчушке, Ангеле с бездонными голубыми глазами, обожгли, словно кто насыпал соль на рану. А его наглый, дерзкий поцелуй? Случилась же химия! Дрожь, пробежавшая по телу девочки. Сорванное дыхание. Сбитый ритм сердец.

Свежие воспоминания накрыли его, как цунами, разрушая всю систему безопасности. С момента ухода Ренаты он не позволял себе слабости. Теперь же душа снова рвалась в клочья. Было так больно, что казалось, темнеет в глазах.

Словно пытаясь погасить душевный пожар, иногда мозг посылал резонные вопросы. Но какой из них правильный — ответа не было. Если Лина и, правда, влюблена в него, то в чем ее счастье? Даже не будь Нильса, сможет ли он безоговорочно довериться? Не сделает ли больно? Его будто током прошибло — он вспомнил брезгливый взгляд Ренаты. Такое не забывается, и не будет ли он искать признаки охлаждения, не будет ли придираться по привычке?

В чем счастье Нильса? Добиться своей цели? Не хотелось думать, что это детское упрямство. Он хочет женится. В том, что даже подгуливая, он не обидит, можно не сомневаться. Римма Максимовна примет ее с радостью. Девочка будет окружена заботой. Будет защищенной. Не таким растрепанным робким воробышком, как сейчас. Значит, будет счастлива.

Выстроенная логичным умом цепочка немного пригасила боль.

Он должен для счастья друга оттолкнуть девочку. Нильс будет счастлив. Лина будет счастлива. Наверно. А он сам? А ему не привыкать. Теплый сладкий лучик любви немного осветил его цементно-серую жизнь. И, как солнечный зайчик, ускользнул.

Такие мучительные раздумья, словно мельничные жернова, тяжело ворочались в его голове, пока он шел назад.

И уже подходя к пансионату, он полностью взял под контроль эмоции, загнал тоску, словно хищника, в прочную клетку.

Несмотря на его задержку, торт делить не стали, хотя Глеб и разрешил начинать без него.

Многие из сотрудников работали под его руководством с самого основания фирмы, и поэтому понятие «юбилей» было и им дорого.

Появившегося Глеба встретили шумными приветствиями.

Ведущий облегченно вздохнул — ведь все должно было идти по плану — и радостно улыбаясь, передал ему большой нож.

— Друзья! Как на свадьбе, первый кусок торта продавать не будем. Создадим свой ритуал. Итак! Предлагаю розыгрыш! Кто хочет получить один из семи первых кусков в честь семилетнего юбилея лично из рук многоуважаемого Глеба Андреевича? Вместо премии? Естественно, все зафотографируем, потом можете в рамочку повесить. Ну, если кто не понял, элементарный тест на лояльность — деньги или почет?

Не зная, какую провокацию задумал этот затейник, Глеб решил сделать по-своему. Ему сейчас совсем не хотелось приколов.

Отрезав от верхнего яруса большой кусок, он положил на тарелку и протянул ее Нильсу.

— Я, конечно же, являюсь отцом- основателем фирмы. Надеюсь, что вам не всегда плохо работается со мной. Но первый кусок я хочу отдать моему другу, Нильсу. Если бы не он, не было бы этого юбилея, не было бы фирмы, — Глеб почувствовал, как спазм перехватил горло, и прокашлявшись, добавил уже тихо: — Не было бы меня.

Глава 25

Практически никто из присутствующих не обратил внимания на трагическую нотку в голосе шефа — все были перевозбуждены насыщенностью программы и принятым на душу алкоголем.

Нильс, тронутый той теплотой, с которой были сказаны слова и самим необычным жестом, почувствовал, как предательская дрожь пробежала по пальцам. Ведь их повседневный стиль общения строился на подначивании и подбрасывании шпилек. До лирики дело не доходило никогда. И сейчас, принимая тарелку с тортом, он готов был заключить друга в объятия. Но удержался — иначе с телячьими нежностями вышел бы перебор.

Зафиксировала в памяти все, до мельчайших деталей, и Лина. И по причине того, что ничего горячительного не пила и потому, что все, связанное с Глебом, имело для нее статус архиважного. Этот притягательный мужчина, оказывается, хранил и еще одну тайну, связанную с Нильсом. Девушка метнула быстрый взгляд на Глеба, потом на Нильса и успела перехватить тот незаметный постороннему глазу отсвет теплоты, как электрическая дуга, соединившая их. Это было так неожиданно — в повседневности они одаривали друг друга задиристыми, насмешливыми взглядами и не особо стеснялись в выражениях.

Сейчас они как будто приоткрыли завесу своих истинных взаимоотношений, заставив Лину напрячься. Интуитивно она почувствовала, что сделанное сейчас открытие может иметь к ней самое непосредственное отношение.