Банан - это всего лишь банан

Демов замер на мгновение. Иррациональная искорка надежды, вспыхнувшая при слове девица, тут же задохнулась под прессингом здравого смысла. Естественно, Лина бы не ломилась, как танк. Во-первых, потому что это Лина, а во — вторых, у нее пропуск никто не отбирал, да и охрана наверняка ее уже запомнила.

— Пропустите, — немного посомневавшись, приказал он. Беременных подружек он не бросал никогда, значит дети, о которых он не знает, отменяются. Недовольных уволенных секретарш он не боялся.

Появление вышеуказанной девицы послужило поводом для того, чтобы челюсти отвисли у всех по очереди. Сначала удивился Нильс, узнав соседку Лины, разбитную Маринку, бразильская задница которой и наглые зеленые глаза еще в прошлый раз вызвали неоднозначную реакцию.

Затем ошарашенно захлопала кукольными ресницами Марина, разглядев в глубоком кресле мужчину, которого она возвела в ранг Принца на белом коне.

Затем пришла очередь бровей Глеба, которые, взлетев, выдали реакцию хозяина. Глядя, как на его пресыщенного женским вниманием друга напал столбняк при виде девицы третьего сорта, Демов никак не мог своим аналитическим мозгом найти хоть что-то, что может их объединять.

Первой нашлась Марина. Справившись с восторженным изумлением, она обрела свою привычную нагловато хабалистую манеру ведения разговора.

— А мы что, позируем для ремейка картины Репина «Не ждали»? Я вообще-то по делу, — с вызовом задрав свой курносый носик, заявила она.

Друзья переглянулись, мысленно продолжая просчитывать варианты появления ее и взаимосвязи с ними.

— Глеб Андреевич, вы должны срочно найти Лину! — безапелляционно заявила она.

Демов подумал, что сильней удивить его было бы трудно.

— Что значит найти?

— А то и значит! Она вчера ушла на работу и не вернулась. Если бы уехала, она б забрала вещи — правда шмоток у нее, как у детдомовки, но ноутбук — то же ценность! По большому счету, она мне не родственница, но ее вообще некому защитить. А вы как работодатель должны о ней побеспокоиться.

Сердце Глеба пропустило пару ударов, словно готовя его к самому худшему. Потом включился мозг и напомнил, что вчера она утром была жива и здорова, раз приходила в офис и собственноручно написала заявление об уходе. Значит…Черт! Очень хотелось знать, что это значит!

Он вперил тяжелый взгляд в посетительницу, ожидая продолжения. Но тут пришел на помощь Нильс, который быстрее сообразил, что это может значить.

— Мадмуазель, присядьте, сейчас все расставим на места. Итак. Что мы имеем, кроме обеспокоенной хорошенькой барышни, — Нильс не был бы Нильсом, если даже в самой тревожной ситуации оставил бы женщину без комплимента. И увидев, как засияла радость на лице девушки, удовлетворенно продолжил: — Несчастный случай исключаем. Девушка, которая получила на блюдечке с голубой каемочкой сердце нашего сухаря, должна быть счастлива. Вместо этого она приходит на работу утром и увольняется. Вечером на квартиру не возвращается. Так? Разочарование в любви — не помеха вернуться в пусть временное, но пристанище. Значит, что-то или кто-то повлиял на ее решение. А это мог сделать только один человек, который по идее и должен был ее искать. Это мать. Лина вам рассказывала, что убежала из дома, чтоб не выходить замуж за толстого и старого крота?

Марина зачарованно кивнула. А Глеб едва не съехал с кресла, настолько он был потрясен услышанным. Он даже не удосужился выяснить, почему девочка такая неприкаянная, с дошираком и без телефона. Просто просканировал, что она по всем параметрам совпадает с его мечтой, и успокоился. А тут Нильс со своими постельно — завоевательными планами. И тут же ему стало стыдно — этот повеса знает о Лине больше, чем он, такой серьезный и основательный.

Нильс, заметив, как изменился в лице Демон, не удержался и еще насыпал сверху открывшейся раны перца.

— Кстати, ты удивлялся, что девчонка выдержала прессинг. Ей позарез нужна была работа с хорошей зарплатой. Она собиралась маменьке вернуть долг. То, что она потратила на воспитание и образование.

Проглотив заслуженную пилюлю, Глеб, наконец, обрел дар речи.

— Не вижу логики. Если она убежала из дома, что б не выходить замуж, то с чего ей увольняться, когда уже все наладилось и… — горло Глеба перехватил спазм. Ему мучительно больно было от осознания того, что их чувства оказались для нее не так важны, как слово матери. Это вообще не укладывалось в голове, сдавливало сердце, заставляя его вразнобой стучать, как дышащий на ладан двигатель.

Но боль болью, а мучительная тревога за любимую девушку заставила его размышлять.

— Допустим, моя будущая теща так запугала Лину, что та не смеет ей отказать, — снова перехватило дыхание, желваки заходили, выказывая предпоследнюю степень злости. — Я думаю, это сделано было не возле дома, раз ее заставили уехать без вещей. Значит, возле офиса. Так как найти ее можно было только по месту работы. Не прописывалась же она в съемной квартире! Пошли на охрану, отследим, что там по камерам, — скомандовал он, уже взяв себя в руки.