Банан - это всего лишь банан

И вот она перед ним. Его. Его сумасшедшая, нежданная любовь. Не в силах сдерживать рвущуюся страсть, он снял с нее белье. Нетерпеливо, но бережно. Взяв за талию, он поставил ее в ванну, под упругие теплые струи. Рывком стащив с себя футболку, стянув джинсы, он остановился в нерешительности. Увидев, что она снова покраснела, умилился ее трепетной скромности. Решительно стащив плавки, он переступил бортик ванны.

Лина стояла, закрыв в волнении глаза. Вода стекала с макушки, лаская ее плечи, обнимая бедра, словно готовя ее к самому главному таинству в жизни каждой женщины. Глеб шагнул к ней.

— Моя хорошая, моя желанная, — пересохшими губами шептал он. Выдавив на руку шампунь, он вспенил его на волосах девушки, перебирая пряди, заботливо отводя ладонью струю воды, чтоб не попадала в глаза. Затем пришла очередь геля. Он аккуратно размазал его по всему телу девушки, не пропуская ни одного миллиметра, каждый из которых он хотел зацеловать. Его рука медленно и чувственно скользила по гладкой коже, задержалась на груди, мягко дразня чувствительные соски. Лина сладостно выгнулась. Смутившись, она почувствовала, что внизу стало жарко и мокро и вовсе не от воды. И когда рука Глеба оказалась и там, она вздрогнула — желание растеклось по телу, превращая его в один, пылающий любовью к этому мужчине, сгусток страсти. Еще один ее жаркий всхлип, и Глеб понял, что больше не выдержит. Его напряжение возрастало с каждым прикосновением к любимой и грозило взорвать его прямо здесь.

Вышагнув из ванны, он выключил воду. Мгновенно найдя чистое полотенце — оно лежало на полке, он аккуратно стал промакивать кожу своей девочки.

Рвущееся желание было не самым лучшим помощником в этом, поэтому, когда он закончил, его уже буквально трясло.

Подхватив на руки, он донес Лину до кровати и бережно опустил. Безумно ему хотелось ласкать и целовать каждую частичку ее тела, делать это медленно и чувственно, но раздвинув ее ноги, он с восторгом почувствовал, что девочка его уже ждет.

Он коротко и жадно поцеловал ее губы, спустился ниже, потянул один сосок, затем второй. Едва усмиряя рвущееся дыхание, прошелся поцелуями по ключице, скользнул на шею и с горячим выдохом шепнул:

— Не могу больше. Ты моя сладкая.

Потянувшись, он достал небольшую подушку и подложил ее под попу девушки. Она подалась навстречу и еще больше раздвинув ножки. Задержав на мгновение дыхание, мужчина одним движением вошел в нее. Легкий вскрик он поймал губами и продолжая двигаться, целовал все жарче и жарче.

Они слились, сплелись в одно целое, с одним рваным дыханием на двоих и кажется, с одним сердцем, стучавшим в двух телах.

Огонь страсти охватывал, окутывал, лишив возможности осознавать границы своего тела. И только когда Глеб почувствовал, что может не сдержаться, усилием воли остановился.

Хрипло выдыхая слова, он спросил:

— Ты помнишь, что должна мне желание?

Не открывая глаз, пытаясь вернуться в реальность, Лина, заерзала, теснее прижимаясь к мужчине и тяжело дыша, прошептала:

— Ты сказал, потребуешь исполнения тогда, когда я совсем об этом не буду думать.

— Я хочу ребенка!

И словно получив карт — бланш, с низким, утробным стоном, излился внутрь. Девушка, обхватив руками его спину, страстно прижимала его к себе, в восторгом ощущая капельки пота под своими ладошками.

Глава 37

— Моя! Моя драгоценная девочка! — Лина таяла от счастья, слыша, как этот суровый, неприступный мужчина ласково мурлыкал, как большой, прирученный тигр. От усталости, от переизбытка эмоций девушка чувствовала, что снова может потерять сознание. Но теперь было не страшно, она чувствовала себя уверенно в заботливых руках, которые нежно гладили ее.

Потом вдруг Глеб вздрогнул и подскочил, будто ошпаренный.

— Лина! Я идиот! Ну я не мог удержаться! Надо ж тебя накормить! Даже выехать мы никуда не можем, ты ж грязное не наденешь?! — по привычке он все решил сам. — Маленькая моя! Сейчас я что-нибудь нарою, а потом Нильс привезет.

Глеб подхватился и, как первобытный человек, помчался на охоту за мамонтом. Или хотя бы мини — мамонтом.

По пути схватив в ванной полотенце и сделав из него набедренную повязку, он быстренько нашел кухню. Поставив чайник, обнаружил кофе, банку сгущенки и сушки. Мысленно поблагодарив Ящера, схватил поднос, очень кстати оказавшийся под рукой. И тут его как током дернуло. Для полного сходства с кадрами из тупых "мылодрам" не хватало розы в зубах и немыслимого еще вчера:

— Твой кофе, любимая!

А что если эта трогательная малышка решит, что ей это нравится? Что за черт?! Вытравленные тараканы в виде душевных терзаний, кажется, откуда-то получили вторую жизнь. Тень сомнения легла на его лицо. Статус Великого и Ужасного, как вторая кожа прочно прикипевший к нему, пошатнулся.

Мрачнее тучи он переступил порог комнаты, однако перехватив трогательно влюбленный взгляд Лины, готов был, как мифический дракон Уроборос, укусить себя за хвост. Ему стало стыдно за свои мысли.