Банановое убийство

— Кто это за тобой охотится? — подал голос Роман Потапов, посмотрев на Тоню с тем неудовольствием, которое так любят демонстрировать слабые мужчины в домашней обстановке. — Почему ты ничего мне не сказала?

— Она сказала мне, — спокойно ответил Костя. В его глазах застыло какое‑то нехорошее спокойствие. Такие глаза бывают у человека, который твердо решил отравить жену и в последний раз слушает, как она его распекает.

— Я просто говорю, что тоже мог бы помочь, — буркнул Потапов.

Роман был смазлив, но в остальном скроен по средним меркам и абсолютно невыразителен. Дослужившись до небольшого начальника в компании, торговавшей недвижимостью, он почувствовал себя неуютно. Должность была великовата для него, он изо всех сил пытался соответствовать, но его потуги выглядели жалко, и он обозлился.

Когда муж получил повышение, Тоня обрадовалась за него. Она считала, что ее первый избранник мил, немного наивен, великодушен и оттого беззащитен перед лицом хищников, обитающих в столичных офисах. Но вскоре стало ясно, что он воспринял это повышение не как пропуск в будущее, а как тяжелую повинность. На долю Тони выпало слушать его нытье и служить живым противовесом его пессимизму. В конце концов ей это надоело, и она от него ушла. Однако Потапов не терпел столь крутых перемен. Он отыскал лазейку в ее дом, окружив Леонида Николаевича своей навязчивой дружбой. К сожалению, тот не видел в этом ничего ужасного. Вникать в тонкости и анализировать чужие чувства было не в его характере.

— Сыщик скоро будет здесь, — подвел итог Костя.

Леонид Николаевич потрогал голову, пострадавшую в схватке с липовой медсестрой, и решил смириться с неизбежным.

— Значит, Антонина, ты позвала сюда того типа, про которого рассказывала в прошлый раз? У него еще такое тигриное имя… Как же его?

— Сильвестр, — подсказала Шура и на всякий случай добавила: — Он важная шишка. Даже следователи из ОВД обращаются к нему за консультациями.

Как раз в это самое время Сильвестр поднимался по лестнице, отчитывая Майю, которая бодро следовала за ним.

— Я не собирался никуда ехать. «Хотел бы встретиться с дядей» и «хочу встретиться» — две совершенно разные вещи!

Помните, что сказал врач? Если вы перестанете выходить из дома, с каждым разом заставить себя это сделать будет все труднее и труднее. Так что визит вам только на пользу. Живности в квартире нет, цветущих кактусов тоже, окна мы закроем — беспокоиться нечего. Зато вы получите возможность посмотреть на коллекционера Изотова своими глазами.

— Не нужно меня уговаривать, я не ребенок.

Майя подумала, что в таком настроении босс вполне может отчихвостить кого угодно, в том числе и пострадавшего дядю. Не существовало ни одного сколько‑нибудь действенного способа заставить Сильвестра Бессонова держать себя в рамках. Если ему что‑то не нравилось, он становился надменным и язвительным и не щадил, что называется, ни женщин, ни детей. Однажды он признался, что для него нет ничего слаще, чем нарушить субординацию. Вроде бы это как‑то связано с его прошлым, которое оставалось для Майи тайной, покрытой мраком.

О прошлом Сильвестра Бессонова она не знала ровным счетом ничего. В его квартире не было фотографий, дипломов в рамках, писем и любых других напоминаний о прожитых годах. Возможно, все это где‑то надежно пряталось. Интересно, почему? Что с ним произошло такого, о чем он не желает вспоминать?

В квартиру их впустила Тоня. На Сильвестра она смотрела с опасливым уважением, что неудивительно, потому что он вел себя как наследный принц, только что получивший известие о смертельной болезни батюшки. Появившись в комнате, холодно поздоровался со всей честной компанией, дождался, пока ему представят каждое лицо в отдельности, и только после этого уселся на предложенный стул, который принесли из другой комнаты. Публика глядела на него во все глаза, полагая, что перед ней всамделишный частный детектив, за плечами которого целая куча распутанных кровавых злодеяний.

— Значит, вы пришли снять с меня показания? — спросил Леонид Николаевич, ерзая в своем кресле. — Я должен рассказать, что здесь произошло? Хорошо, расскажу. Ужасно постыдная, унизительная ситуация. Сами подумайте, является молодая брюнетка, стаскивает с тебя штаны под предлогом инфекции, а потом бьет по голове, связывает и начинает рыться в твоих вещах!

Прежде чем ответить, Сильвестр оглянулся проверить, где Майя. Увидел, что она вполне уютно устроилась в уголке, и лишь тогда целиком переключился на рассказчика.

— Раньше вы ее где‑нибудь встречали? — спросил он.

— О, нет! Я бы запомнил. Это такой тип роковой женщины — стройная, черная грива волос, дикие южные глаза, губы пухлые…

— Вижу, ты разглядел ее во всех подробностях, — подковырнул Герман, который с появлением Сильвестра изменил позу и теперь сидел с таким видом, словно проглотил палку и силился ее переварить.

— Разумеется, разглядел, — оскорбился Леонид Николаевич. — Я лежал на полу со связанными руками, а она обшаривала квартиру.

— А в других комнатах тоже такой беспорядок? — поинтересовался Сильвестр. — И на кухне?