Банановое убийство

Это был правильный тон, «хирургический». Таким тоном разговаривают, когда в интересах человека собираются вмешаться во что‑то очень личное, болезненное.

Леонид Николаевич понял, что ему никуда не деться, и тяжело вздохнул, прежде чем начать.

— Моя сестра Лариса и ее муж Игорь жили в ближнем Подмосковье, в Ильменском. Антонине тогда было чуть больше трех. Лариса была известной балериной, ее знали на Западе… Игорь из семьи дипломатов, отец устроил ему карьеру, а когда умер, оставил большую квартиру в Москве. Но ребята туда редко наезжали, им нравилось в Ильменском — ценили зелень и воздух, говорили, что ребенку это необходимо. У них, конечно, была машина, они ведь постоянно были в разъездах.

Однажды мы с Лидой явились к ним в гости без предупреждения. Мобильных телефонов тогда не было… А мы в тот день поехали за город, гуляли по лесу, устали, и я предложил ненадолго заехать к сестре. Ну, и заехали неудачно. Ребята собирались на пикник. Там была еще одна пара с ребенком, их хорошие друзья.

— Апаренковы, — подсказал Герман, который слушал его, не выказывая никаких признаков печали. В конце концов, не кровное родство, можно позволить себе не играть лицом. Скорбного тона будет вполне достаточно.

Леонид Николаевич кивнул головой в знак согласия и продолжил:

— Прямо перед отъездом малышка Антонина возьми и раскапризничайся, стала кукситься. Лара решила, что дочка заболевает. Ну и попросила нас посидеть с ней, чтобы не отменять выезд на природу. Мы, конечно, не могли отказаться. В общем, они уехали и… Только поздно вечером нам сообщили, что произошла авария, все, кто был в машине, погибли.

— Все пятеро? — уточнил Сильвестр. — Четверо взрослых и ребенок?

Да, моя сестра с мужем и чета Апаренковых с сыном. Не помню, сколько ему было, кажется, тоже три года.

— А по‑моему, это была девочка, — не согласился Герман. — Хотя не уверен.

— Это был мальчик, Сережка, — возразил Леонид Николаевич. — Белобрысый такой ребенок, смешной. — Он горестно вздохнул. — Вот, собственно, и все. Мы с Лидой забрали Антонину к себе, оформили опекунство… Малышка долго не разговаривала, столько было переживаний…

Во время своего монолога Леонид Николаевич только иногда вскидывал глаза на племянницу и сразу начинал часто моргать.

— Ладно, мне все понятно, — остановил его Сильвестр. — А что вы можете сказать по поводу сережек? Как объяснить фотографию в кармане у незнакомца? Уже не первый день он следит за вашей племянницей. Думаю, эта фотография была ему нужна для того, чтобы сличить сережки на фото с теми, которые носит Тоня.

— Понятия не имею, в чем тут дело, — горячо заверил Леонид Николаевич. — Просто какая‑то мистика! Невероятное стечение обстоятельств!

Получилось у него слишком театрально, как у самодеятельного актера, возомнившего, что маститый режиссер будет сражен его мастерством наповал.

— А что, Антонина, этот человек с… м‑м‑м… родимым пятном ничего не говорил? Не объяснял? — спросил он, сдвинув брови.

Объяснял?! — влезла со своими комментариями невоздержанная Шура. — Когда его застукали, он драпал, как бешеный кролик, на которого насели собаки. Я содрала с него рубашку, так он побежал дальше голый, спрыгнул со второго этажа в опилки. Слишком круто для человека, который хочет что‑нибудь объяснить, вам не кажется?

— Шура, ты что, его ловила? — неожиданно выплыл из диванного небытия Потапов. — Наверное, напугала человека до невероятности. Помню, когда ты впервые погналась за мной, я чуть не поседел.

— Не преувеличивай. Я гналась не за тобой, а за мячом, который ты прижимал к животу. Просто ты был в другой команде.

Леонид Николаевич явно не интересовался Шуриными подвигами. Он неотрывно смотрел на свои домашние туфли, причем так хмуро, будто прямо сейчас собирался сделать им выговор.

— Ты должна на время уехать, — неожиданно заявил он, обратившись к племяннице. — Куда‑нибудь за границу, подальше отсюда. Возьми неделю за свой счет, купи путевку в Египет или в Таиланд и отправляйся немедленно. Я не желаю просыпаться среди ночи в поту, опасаясь за твою жизнь.

— Нет, дядь Лень, это невозможно, — отрезала Тоня. — Нет, нет и нет. Я должна заняться делами Андрея. А преследователи меня не пугают. Ведь я не одна, ребята повсюду меня сопровождают. Шура даже жизнью рисковала…

— Кстати, именно благодаря Шуре, — подтвердил Сильвестр, — у нас есть приемлемое объяснение тому, что происходит. Реквизированная фотография наводит на определенные мысли.

— Думаете, фальшивая медсестра завалилась ко мне, чтобы найти серьги? — спросил Леонид Николаевич. — И те два типа тоже хотят их получить?

— Может быть, сережки ценные? — предположил Потапов.

— Мало ли на свете ценных сережек, в самом‑то деле! — подала голос Изольда, сидевшая все это время тише воды. Звериное чутье подсказывало ей, что сейчас лучше не высовываться, и тогда ее позиции только упрочатся. Тем более что племянника защищать не требовалось, никто его не третировал и не задевал. Сам же Роман Потапов как прилип к тарелкам в серванте, так и не мог отлипнуть, то и дело бросая на них внимательный взгляд.