Банда Гимназиста

На следующее утро нам разрешили ехать. Выбравшись в чистое поле, воровская братия пожелала устроить праздник. Я спросил совета у Федьки.

– Пусть гуляют, – он махнул рукой. – Ребятки они шумные, но безвредные. Опять же, слово дали. Да и мы с ними подгорчим за счастливое окончание трудов.

Очень скоро мой поезд напоминал пиратский фрегат на отдыхе: рекой лилось вино и самогон, отчаянно заливались гитара и гармошка. Сквозь табачный дым, пение воровских песен и визгливый смех девок настойчиво пробивался трескучий, менторский голос старшего шлиппера дяди Васи, поучавшего кого-то уму-разуму.

– Вот она, Георгий Станиславович, птица-тройка двадцатого века! – с улыбкой бросил мне Аркадий. – Несемся невесть куда, а – хорошо!

Я справился о причинах его приподнятого настроения.

– Печалиться-то не о чем, – юноша пожал плечами. – Мосты сожжены. Тем не менее из всего следует извлекать пользу. Жиганы – люди опасные, но и мы с вами – не овечки. Я слышал, как они вас добрым словом поминают. С вашим умом легко стать настоящим атаманом!

В душе я с Аркадием согласился, и все же спросил:

– Зачем?

– Доберемся до Ростова, скопим побольше денег и – за границу!..

На подъезде к Иловайской наше движение было остановлено скопившимися впереди эшелонами. Ко всему прочему разъезды славной белогвардейской конницы проверяли составы. Я запер «вольную братию» в последнем вагоне и приказал вести себя тихо. Однако это не помогло: явившийся со станции есаул принял предписание Романовского и поехал с ним к начальству, приставив к поезду охрану. Федька предложил найти в округе тачанки и ехать к Ростову через степь – напрямую оставалось верст сто пятьдесят. На том и порешили.

Тем временем вернулся недоверчивый есаул и объявил, что, хотя мои документы в порядке, ждать отправки придется не меньше трех дней.

Фрол и Аркадий поспешили к станции. Вскоре они возвратились с хорошими известиями. Федька нашел какого-то «буржуя», желавшего купить поезд! Фрол пояснил, что этот «акряный делец» [171] не может расстаться с многочисленным фамильным добром, для вывоза которого ему понадобился целый состав.

Впрочем, как добавил Аркадий, и трех вагонов было вполне достаточно. О покупке «тачанок» с лошадьми Федька тоже сумел договориться.

На закате подъехали мужики с бричками и «буржуй» в запыленном автомобиле. Наш состав из трех вагонов дельца, санитарного эшелона, паровоза, платформы с пушкой и даже с машинистом и кочегарами был продан скопом за пятьсот «булатных» червонцев и два фунта кокаина. В придачу покупателю достался старший шлиппер дядя Вася, не пожелавший сменить уютный вагон на зыбкую тачанку. За доставку «милого старичка» дяди Васи в Таганрог «буржуй» получил мешок облигаций и пять последних бутылок «Клико».

Погрузив добычу в экипажи, мы покатили в степь.

До Ростова добрались без особенных приключений. На полпути Фимкина шарага все-таки приняла решение двигаться к Таганрогу, а мы с Аркадием, Федькой и тремя его подручными поехали дальше.

В Ростове Фрол помог нам с Ристальниковым выправить фальшивые документы и сбыть часть добычи. Беглые поручик-корниловец и юный унтер-офицер предались безудержному «отдыху». Я беспробудно пил и транжирил деньги на красоток, благо их в ту пору можно было найти любых титулов и состояний; Аркадий совершенствовал свои навыки в карточной игре и на бильярде.

Недели через две, будто фантом в винном мареве моей квартиры, возник Федька.

– Этак вы, ваше благородие, весь аржан [172] проюродничаете [173], – оглядев заваленную бутылками и букетами живых цветов комнату, проговорил он. – Собирайтесь, дело есть. Только нам вместе его и провернуть.

Замысел состоял в организации «народного патруля», или «разгонки». С конца ноября Ростов буквально переполнился беженцами. День и ночь их доставляли поезда, речные пароходы и баржи, кареты и крестьянские телеги. Прибывая в город, несчастные искали постоя. Круглые сутки бродили они по улицам, отягощенные пожитками. Нередко беженцев останавливал воинский патруль – проверял документы, а явно подозрительных задерживал и препровождал в комендатуру «для выяснения».

Иногда патрульные оказывались не теми, за кого себя выдавали: под прикрытием армейской формы действовали опытные преступники. Федька не во многом отошел от принятой бандитами практики: он достал воинское обмундирование и снял в центре города квартиру, которая была обустроена под «комендантский пункт». Несмотря на весьма банальный, по воровским меркам, способ грабежа, Фрол имел достаточно оснований, чтобы к нему прибегнуть.

– Фраер, которого надлежит гимануть, непростой, – рассказывал Федька. – С виду обычный фусан, что драпает от Совдепа. Всего добра – три чемодана, жена да пацаненок. Однако ж в поклаже не кружевное барахло, а чистое рыжье! Фраер тот – видный ювелир из Миллерова, один мой поддужный его признал – он по малолетству у того сазана [174] в истопниках корячился.