Банда Кольки-куна

— Где пристав? — сходу спросил Лыков.

— Там, внутри. Он, как бы сказать…

— На прицеле?

— Вот! Именно так.

— Вы заходили внутрь, Николай Осипович?

— Попытался, но далеко меня не пустили. Колька-кун — так зовут этого негодяя — велел освободить дорогу, чтобы он мог вывести своих людей. Иначе грозится Ромуальда Иваныча убить, а участок взорвать.

— Что вы решили?

Филодельфин оглянулся на подчиненных, понизил голос и сказал:

— Я решил схитрить. А именно — дать им всем выйти, вместе с Саковичем. И пролетку предоставить, чин чином. А когда они пристава отпустят, по ним из подъезда напротив дадут залп. А? Ловко?

— Откуда, вот из этого дома?

— Точно так. Я уже посадил там пять человек с винтовками. Все бывшие солдаты, они промаху не допустят.

— А если допустят? А если Колька-кун пристава с собой возьмет, для страховки? Что тогда?

Поручик растерялся:

— Не знаю… Но, Алексей Николаич, что делать? Не можем же мы их взаправду отпустить? Я… я буду драться! Иначе так и с должности турнут.

Лыков огляделся. Помощник пристава был единственным, кто хотел драться. Городовые и околоточные жались к стене, беспокойно смотрели на окна второго этажа. Со двора доносился женский визг.

— Кто там голосит? — спросил сыщик.

— Так жены-дети, — ответил городовой первого разряда Михеев, знакомый Лыкову по ликвидации в прошлом году банды кавказцев.

— Вы что, казарму не эвакуировали? — поразился Алексей Николаевич. — У них бомба!

— Так приказу не было, ваше высокоблагородие, — пояснил Михеев, неодобрительно косясь на помощника пристава.

Подошел смотритель частного дома Емельянов.

— Алексей Николаевич! Дайте им уйти, ради Бога. Пусть проваливают. Надо будет — мы их опять поймаем. А сейчас… Ночная смена еще спит, в казарме полно народу. Вдруг он и впрямь фугас лукнет?

Филодельфин покрылся пятнами и заорал на всю улицу:

— Отставить! Тут я командую!

Лыков шагнул в подъезд. Сказал через плечо Емельянову:

— Ничего не предпринимать, ждать меня.

— А… — начал тот.

— Освободить проход и подогнать мою пролетку. И чтоб никаких выстрелов.

— Слушаюсь! — обрадовался смотритель. И гаркнул еще громче, чем только что помощник пристава: — Разойдись на дистанцию двадцать шагов!!!

А Лыков, перекрестившись, начал подниматься по лестнице. Наверху находились арестантские комнаты Нарвской части.

Не успел он одолеть и трех ступенек, как сверху послышался голос. Спокойный, уверенный, с хрипотцой:

— А ну погоди. Ишь чешет, как к себе в нужник. Ты кто будешь?

— Лыков меня зовут, — ответил сыщик, задрав голову. Но наверху никто не высовывался.

— Ну пусть Лыков, — согласился человек. — А зачем пришел?

— Договориться.

— Это дело хорошее. Тогда лезь. Одно только помни: чтобы без фокусов-покусов. Иначе всем каюк, и тебе тоже.

Коллежский советник поднялся на площадку и увидел следующую картину. Пристав Сакович, весь бледный, без ремня и портупеи застыл на пороге своего кабинета. Из-за его плеча выглядывал мужик неопределенных лет с седой бородой и холодными глазами. Рядом с ним пристроились оба его пленных товарища: матрос и есаул. А в коридоре стоял на коленях и беззвучно молился обезоруженный городовой.

— Здорово, Николай Егорович. Поговорим?

— Ишь ты, по имени-отчеству знаешь, — усмехнулся Колька-кун. Он был совершенно спокоен, словно покупал семечки на рынке, а не стоял в окружении врагов в ожидании схватки.

Атаман внимательно осмотрел гостя и кивнул:

— Ну, давай поговорим. Тебя как звать?

— Алексей Николаевич.

— Что скажешь, Алексей Николаевич? Отпустите мою вшивобратию, или мы тут все вместе помрем?

Городовой икнул, а у подполковника Саковича задергался глаз.

— Бомбу взрывать не надо, а то много невинных людей погубишь, — ответил Лыков. — Во дворе съезжей помещается казарма городовых. Там женщины и дети.

— Невинных людей нет на земле, — равнодушно парировал Колька-кун.

— Есть! — жестко возразил коллежский советник. — Есть. И ты мне тут не рисуйся, чай, не Бог, чтобы суд вершить. А будешь такую чушь нести, я сейчас развернусь и уйду. Оставайся тогда со своей бомбой, пусть она тебя в ад и отправит…

Атаман смутился. Он шепотом обратился к товарищам, те что-то коротко ему ответили.

— Ладно. Ты чего предлагаешь?

— Сейчас вас выпустят, и катитесь на все четыре стороны. Пристава с городовым отдайте прямо сию секунду. Хватит с них того, что уже пережили.

— А…

— А заместо них я останусь. Как-никак коллежский советник, полковник. Повыше чином, нежели пристав Сакович.

Колька-кун задумался. Лыков между тем продолжал:

— Там в доме напротив городовые с винтовками. Я приказал их увести. Обещаю, никаких попыток остановить вас не будет.

— Но…

— Я с вами сяду в пролетку. Под руку поведу, на всякий случай. В меня стрелять не посмеют. Как отъедете на безопасное расстояние, я выйду. Уговор?

Неожиданно быстро атаман согласился:

— Полковника менять — это правильно. Уговор!

Он подтолкнул Саковича вперед, и тот налетел на сыщика. Едва не упал — чувствовалось, что хладнокровие дается ему нелегко. Алексей Николаевич ободрил пристава: