Банда Кольки-куна

Ночью того же страшного дня Лыков сидел в кабинете Трепова и отчаянно зевал. По кабинету широкими шагами ходил ротмистр Комиссаров, помощник начальника ПОО. Сам начальник сидел по левую руку от сыщика и тоже боролся со сном. Слушателями бойкого ротмистра были Трепов, Дурново, градоначальник Дедюлин и невесть как забредший сюда Витте. Именно Комиссаров, бывший до поступления в корпус жандармов артиллеристом, завершал дознание в 18-м мортирном дивизионе.

— Мы все должны быть признательны коллежскому советнику Лыкову за его открытие, — говорил ротмистр. — Весьма! Ибо…

Тут докладчик аж зажмурился от гипотетического ужаса:

— Ибо беда могла принять огромные размеры.

Сановники заерзали в креслах.

— Восемнадцатый дивизион вооружен шестидюймовыми полевыми мортирами, — продолжил Комиссаров. — Но на его складах хранятся и более мощные снаряды. В том числе фугасные бомбы для восьмидюймовых осадных мортир. Вес такой бомбы — шесть пудов. И она наполнена мелинитом.

— Мелинит ведь мы получаем из Франции? — поинтересовался Дедюлин.

— Точно так, ваше превосходительство. Это сильное взрывчатое вещество, фабрикуемое из пикриновой кислоты. Особенность его в том, что он малочувствителен к удару. В несколько раз меньше, чем тот же тротил, которым сейчас снаряжают свои огнеприпасы германцы. И злодеи из восемнадцатого дивизиона воспользовались этим обстоятельством.

Ротмистр перевел дух и продолжил:

— Первые результаты дознания показали, что группа нижних чинов из третьей батареи наладила извлечение взрывчатки из корпусов бомб. Для этого они раскалывали их кувалдой.

Витте вздрогнул, а Дурново воскликнул:

— Вот идиоты!

— Не то слово, — подхватил ротмистр. — Корпуса изготовлены из закаленного чугуна. И когда батарейцам лень было махать железякой, они выплавляли мелинит на костре.

— А это более опасно, ротмистр? — разволновался Сергей Юльевич.

— Конечно! Мелинит плавится при температуре сто двадцать два с половиной градуса по Цельсию. Но, если поднять ее до трехсот градусов, будет взрыв. Точнее, сначала мелинит загорится, но потом все-таки взорвется. Так что все, кто живет в окрестностях Пороховского шоссе, висели на волоске от гибели.

— Как же этой сволочи удавалось действовать безнаказанно на виду у всего дивизиона? — недоуменно спросил Дурново.

— Это самое удивительное, ваше превосходительство, — обернулся к товарищу министра Комиссаров. — Уже установлено, что в деле с воровством мелинита участвовали всего пятнадцать человек. Остальные тысяча с лишним нижних чинов или знали об этом, или догадывались. И молчали! Ни один не донес о вопиющем трипотаже[44] начальству. Рисковали, дураки, взлететь на воздух за чужие барыши и молчали. Необъяснимо!

— Была хорошая конспирация, — предположил Трепов.

— Невозможно, — покачал головой ротмистр. — С мелинитом очень трудно работать. Пыль от него раздражает дыхательные пути. У людей болит голова, постоянно текут слезы. А главное, руки устойчиво окрашиваются в желтый цвет. Ничем не отмыть! Такое не спрячешь. Товарищи злоумышленников все это замечали. И помалкивали.

— Так велика у них ненависть к правительству? — спросил с заминкой Витте. Никто ему не ответил, и тогда градоначальник задал следующий вопрос:

— А куда сбывали взрывчатку?

— Пока не выяснили, Владимир Александрович, — впервые заговорил Герасимов. — Ротмистр Комиссаров только начал дознание. Уже известно, что мелинит охотно покупали террористы из партии активного сопротивления Финляндии.

— Ого! Это же под боком у столицы.

— Думаю, что и поляки в числе скупщиков, и кавказцы, — продолжил начальник ПОО. — Будем разбираться. Главное — слава Богу, успели пресечь этот промысел. Спасибо, действительно, Алексею Николаевичу с его нюхом. Ведь извлекатели были те еще химики. Чистая случайность, что они не довели костер, в котором выплавляли мелинит, до температуры взрыва. Иначе крышка всем. В случае беды, кто знает, детонация могла достать и до Охтинского порохового завода…

Все в кабинете, как один, перекрестились.

— Надо сообщить об этом государю, — пробормотал Трепов. Он покосился на телефонный аппарат. Герасимов, Комиссаров и Лыков поднялись и направились к двери, люди в высоких чинах остались.

— Да, Алексей Николаевич, — сказал сыщику в спину генерал-майор. — Спасибо, конечно, за ваше открытие. Я упомяну в рапорте Его Величеству. Но Кольки-куна вы так и не нашли.

— Не нашел, Дмитрий Федорович, — согласился Лыков.

— Так найдите!

— Слушаюсь.

В коридоре подполковник хмыкнул:

— Разорвись надвое, спросят: почему не начетверо? Вы всю Охту спасли, а им мало.

— Служба у нас с вами такая, Александр Васильевич, — примирительно ответил сыщик.

Комиссаров с любопытством разглядывал Лыкова из-под синих очков.

— Что такое, Михаил Степанович? — удивился тот. — Вроде бы узоров на мне нет.

— Как вы можете мириться с такой несправедливостью? Орден вам надо давать, а они…

Коллежский советник и подполковник одновременно рассмеялись. Герасимов хлопнул помощника по плечу:

— Послужите с наше в секретных службах и поймете. Тут голову бы уберечь. А ордена всегда получает начальство.