Банда потерпевших

– Она мне не звонит, – говорит Эля.

– Ну, правильно, – соглашаюсь. – Ей сейчас не до тебя. Ей и Ваня нужен до тех пор, пока она в закрутке. Правильно я понимаю?

Есть в нашей жизни то, что я называю сотрудничеством со злом. Это когда обстоятельства или люди принуждают нас смиряться или соглашаться с тем, что нам противно. В этот капкан достаточно сунуть палец – зажуёт всю руку. Сам себе будешь противен, а ничего уже не сделаешь, ты стал частью зла. Или зло стало частью тебя.

Вытащить человека на это сотрудничество достаточно просто. Надо найти щель в его характере или в его отношении к близким людям. В данном случае щель заключалась в том, что у Клавы была куча денег и надежная опора в лице Вани, а Эля не знала, что с ней будет не то, что завтра, а даже через полчаса.

Эля молчала. Она не стала отрицать мою характеристику Клавы. Значит, согласилась. Пошла на сотрудничество.

Отлично! Пойдем дальше.

– Ты неглупая девушка, Эля. Должна понять: человек не совершает преступление просто так. Он совершает тогда, когда он к этому подготовлен. Преступление нуждается всего лишь в предлоге. Ты согласна?

– Ну, в общем, да, – пролепетала Эля.

– Как ты думаешь: а к преступлению в суде Клава была как-то подготовлена?

Я задал этот вопрос просто так, на всякий случай. Вдруг что-нибудь проклюнется. И даже ушам своим не поверил, когда Эля ответила:

– Конечно.

– А в чем это выражалось?

– Одно время она была неравнодушна к Мартыну. У них были какие-то отношения. Он намного старше нас. Ему около сорока. Но он видный мужчина. К тому же у него власть в городе. С ним нельзя ссориться. Мартын клеил то Клаву, то меня…

Эля споткнулась и замолчала.

В такие моменты вопрос в лоб даёт немедленный результат.

– Короче, он спал с вами обоими?

– Да, – сказала Эля.

Я тут же хотел набрать Волнухина и передать ему разговор с Элей. Если он нормальный отец, он не допустит, чтобы его сыну морочила голову лживая, подловатая девка. А если Ваня запал на Клаву, то теперь у него откроются глаза. Если он от неё отвернётся, она долго не пробегает. Жить негде, опереться не на кого.

Но я тут же понял, что рассуждаю в корне не верно. Когда есть деньги, всегда найдётся, где жить. И когда есть деньги, всегда найдётся с кем жить. Короче, деньги целы до тех пор, пока Клава с Ваней.

Ярослав Платонович Гусаков

Я не придал значения намёку Пряхина, когда он совал мне под нос фотографию Волнухина. Мешали другие мысли. Только потом, когда перебирал в памяти разговор, до меня дошло!

Купил торт и пошел к Ане. Вот кто развеет все сомнения.

Сидим у неё на кухне, пьём чай. Будто не было стольких лет неприязни и вражды. Аня рассказывает о звонке Наташки. Теперь понимаю, каким образом Клава оказалась в квартире Гультяева. Девочка росла без отцовской защиты. С её внешностью это катастрофа.

Это я виноват. За все эти годы ни разу не съездил в Свидлов. Если бы приехал, добрые люди подсказали бы.

Аня возражает:

– Это я виновата. Давно надо было сказать тебе.

Молчу, не спрашиваю, чего ж не сказала. Аня сама поясняет:

– Наташка запретила.

Ясно, что мы должны помочь детям выпутаться. Аня звонит Волнухину.

Чтобы наша встреча не попала на глаза Гультяеву, встречаемся в кафе. Волнухин приезжает с адвокатом.

Выслушав нас, адвокат пришел к выводу, что восстановить результаты экспертиз, которые были в шестом томе, возможно только в том случае, если сохранились образцы крови, слюны, пота, соскобов. Но они обычно уничтожаются. Так же трудно доказать сговор судьи Мешалкиной с бандитом Мартыном. Свидетелей нет, а сам он в этом не признается.

То есть Клава остается основной подозреваемой. Но доказать ее участие в хищении тома будет не так просто.

Ещё труднее отмазать её по второму эпизоду. Я имею в виду кражу из моего сейфа. Тут едва ли поможет даже моё лжесвидетельство. Суд мне просто не поверит.

Короче, Клаве грозит срок. Минимум шесть лет. Ване – года два.

– Но это не самое страшное, – говорю я.

Адвокат и Волнухин смотрят с недоумением.

– Страшно то, что Пряхин хочет присвоить мои деньги. И ради этого он ни перед чем не остановится.

Волнухин согласно кивает. Он долго молчит, потом осторожно произносит:

– Вы только на меня не набрасывайтесь, но, по-моему, ребята должны сдаться в руки правосудия.

Аня возмутилась:

– Ты думаешь, что говоришь? Сдаться! Какому правосудию? Где ты его видел?

– Знаешь, Аня, я так воспитан, – горячо доказывает Волнухин. – Если человек что-то совершает, он должен ответить. Положение тяжелое, но не надо преувеличивать. Есть хорошие адвокаты и есть справедливые судьи. Если же ребята будут продолжать скрываться, они обязательно ещё что-нибудь совершат. Это практически неизбежно. Я за то, чтобы у них не было возможности зайти ещё дальше. Нужно убедить их явиться в прокуратуру Москвы в сопровождении адвоката и сдаться вместе с деньгами. Вот увидишь, за добровольную явку с повинной им будет сделана скидка.

Анна Дмитриевна Смирнова