Банда потерпевших

Хотя, возможно, мы оба ошибаемся. Не думаю, что в эпизодах с чеченцами Клава накрутила Ваню. В нём сидит то, чего я до сих пор не знал, и чего, наверное, толком не чувствовал в себе он сам. Я – рыба в воде в мировых проблемах – теряюсь в оценке поведения собственного сына, я не знаю его совершенно. Но что-то мне подсказывает, что я знал бы его ненамного лучше, если бы он всю жизнь жил в моём доме. Это не просто другое поколение. Это будто другая популяция.

Ярослав Платонвич Гусаков

Я не стал жаловаться ребятам, что меня фактически обобрал Пряхин. Была надежда, что вернёт деньги после экспертизы. Но сегодня пятый день, и до меня окончательно доходит, что он меня кинул.

На что рассчитывает мент? Ведь я могу обратиться в прокуратуру. Значит, проверка ему не страшна.

Неожиданно мне приходит в голову самое простое объяснение. Он тянет с возвратом денег, потому что заказал меня. Просто у исполнителя нет возможности отправить меня на тот свет. Я сижу дома, не выхожу даже в магазин. Пару раз мне кто-то звонил в дверь, но я даже не подошёл к глазку. Не исключено, что хотели выманить. А я не вышел, у меня хандра. И в результате всё ещё жив.

Обидно: деньги не достанутся Клаве. Зря она отдали их мне. А я зря взял.

Позвонил Анне, поделился с ней. Она выслушала без сочувствия. А потом вдруг сообщила, что Гультяев донимает её хамскими звонками, но она не жалуется ребятам. Может, Гультяеву того и надо? Может, он делает это специально, чтобы выманить Ваню?

Ваня

После того, что произошло в санатории, мама перестала со мной разговаривать. Мы всего лишь перебрасывались словами. Мама ни о чем не спрашивала, словно ничего и не хотела знать. Она не отрезала меня от себя, но отодвинула далеко.

Но прежде чем уехать, мне хотелось всё же повидаться. Я должен был сказать, что мы с Клавой обвенчались. Пусть это маму не обрадует, зато она будет знать, что мы обручены.

Мы дождались темноты, загримировались и пошли. У меня в кармане был «стечкин», у Клавы – «беретта».

Когда мы подошли к дому, уже стемнело. У мамы горел свет. А в окнах Гультяева было темно. Клава села в беседке, а я пошёл в подъезд.

Гультяев

Настроение совсем ни к чёрту. Каждый день хожу на уколы, потом проверяю результат. Беру самую лучшую морковку, создаю интим, велю медленно раздеться, раздвинуть ноги… Всё без толку. Кровь не приливает, будто вены закупорены. Глотаю таблетки для разжижения крови. Тот же эффект. Хочется выть. Старческая немощь в двадцать девять лет… Жуть!

Врач говорит, что это обыкновенный невроз, хотя и очень сильный. Перенервничал. Нужно сменить образ жизни, поехать на юг. Я уже собрал чемодан, но позвонил Пряхин. Ваня, вероятнее всего, снова в Москве.

Даже если я скажу Петровичу про свою болезнь, всё равно не отпустит. Торчу сейчас у окна, как бобик, смотрю, кто входит в подъезд. Ваня может появиться в гриме старика, считает Пряхин. В этом случае я не должен что-то делать сам. Я должен тут же позвонить Петровичу.

У дома появилась пара плесени. Шаркая ногами, вошла в беседку. Через минуту старик направился к подъезду. Я напрягся. Неужели Ваня? Попробуй, разбери на расстоянии, при уличном фонаре. Иду к двери, смотрю в глазок. Лифта в доме нет. Моя квартира на третьем этаже. Квартира Смирновых – на четвертом. Мелькнуло старческое лицо. Именно мелькнуло! Старикан поднимался вверх по лестнице быстрее, чем шёл по земле

Ваня

Всё, что нужно было для ужина, я принёс с собой. Мы сразу сели за стол. Я открыл шампанское. Сообщение, что мы с Клавой обвенчались, маму не обрадовало.

– Лучше бы ты вырос маминым сынком, – сказала она. – Фактически ты загоняешь меня в гроб. Если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу. Я, может быть, уже не переживу, даже если с тобой ничего больше не случится. Хватит мне того, что уже случилось.

Я поднялся из-за стола, встал перед мамой на колени. Она обняла меня, прижала к себе. Руки у неё были холодные.

Я сказал:

– Мама, а может, ты чего-то не понимаешь?

– Я всё время так и думаю, – ответила мама. – Но я не могу себе объяснить, чего я не понимаю. Между прочим, твой отец того же мнения, что и я. Мы не можем оба ошибаться.

– Вы просто не в моём положении, – сказал я. – Если бы отец был на моём месте, он бы повёл себя точно так же.

Мама ответила нервно:

– Не мог бы он оказаться на твоём месте, ни при каких обстоятельствах! И повести себя так, как ты, тоже бы не мог. Уж я-то его знаю. У него всегда были принципы, и он всегда просчитывал последствия.

Я спросил, какие принципы она имеет в виду.

– Он всегда держался подальше от сомнительных людей. А ты связался с этим Гультяевым. Если бы ты не поехал в Свидлов, не было бы этой каши.

Тут сдали нервы у меня:

–Мама, ты видишь, как мы живём. Я хотел заработать денег на квартиру.

– Неужели ты не видел, чем занимается Гультяев? -закричала в ответ мама. – Где были твои глаза? Значит, ты просто не хотел видеть! Значит, деньги для тебя были главнее принципа.

– Какого принципа, мама?

– Человек должен быть чист, Ваня!