Бандеровский схрон

– Это не взятка – чаевые! – кричал за стенкой одноногий сосед. – Он же слуга народа, мать его так! – Парень, похоже, уже принял свою дозу или после вчерашнего не протрезвел.

На прошлой неделе был арестован за взятку следователь, ведущий дело о мздоимцах. Дорогое это занятие – побеждать коррупцию.

Выпуск новостей продолжался. Ничего серьезного не случилось. Заварушка на границе, в которой позавчера принимал участие капитан Овчинин, упомянута не была. Незачем нервировать граждан, жаждущих мирной жизни.

Это была всего лишь очередная провокация. Хохлы подтянули к пограничной Волховке батарею гаубиц, запрещенных Минскими соглашениями, и обстреляли Черенцы, в которых не было ни одного военного объекта.

Мобильная разведгруппа капитана Овчинина навела порядок на прилегающей территории, но и ей по ходу досталось. Трое раненых, один тяжелый. Отход по приказу в Донецк.

В балконную дверь заглядывал разгорающийся день. В комнате было грязно, пыль лохматилась под батареей.

Вадим на всякий случай покосился за спину. Он вроде помнил, что ночевал один, но на всякий случай хотел убедиться в этом.

С Марией Сергеевной, работницей штабной бухгалтерии, у него как-то не сложилось. Два месяца странного романа, отрывочные свидания в постели, выяснение отношений, почему он ее недостаточно любит и как с этим бороться.

Наконец-то капитан убедился в правоте поговорки, гласящей, чем меньше женщину ты любишь, тем больше спит она с другим. Все логично, не подкопаешься. Нашелся некий залетный майор в свежем камуфляже, пороха не нюхал, а насчет баб тот еще молодец.

Ладно, пусть мучаются друг с другом. Капитан Овчинин из этой гонки выбыл, мстить не будет. Очаровательная Мария Сергеевна со всеми ее закидонами плавно перетекает в прошлое.

Пальба в ушах потихоньку затихала. На сегодняшний день война не планировалась. Капитан усмехнулся. Жизнь прекрасна, когда в ней нет места подвигу. Поспал от души – одиннадцатый час. Телефон не напрягался, значит, все спокойно.

Он проследовал в ванную, потом на кухню, поставил чайник и уставился в зеркало. Лицо перекошенное, на нем отпечаталась скомканная подушка. Но это был именно капитан Овчинин, 33 года, уроженец Донецкой области. Отпетый сепаратист, командир разведывательно-диверсионной группы.

Вадим критически обозрел заспанную физиономию. На днях он обязательно побреется. Только не сегодня.

Капитан открыл холодильник и с тоской уставился на его содержимое. Остатки колбасы из категории картонных изделий, сыр, по твердости не уступающий алмазу, упаковка сосисок, при изготовлении которых тоже не пострадало ни одно животное. Ассортимент продмага «У дома» не блистал разнообразием и качеством.

Овчинин хмуро уставился на бутылку водки, которую купил прошлым вечером, но так и не выпил, хотя намерения были самые решительные. Вчера он поставил ее на стол, пил кофе, чай, много думал, а до этой штуки руки так и не добрались. Странно. То же самое, что прийти к любовнице и весь вечер проболтать с женой по телефону.

Может, оно и к лучшему. В голове и так жуткая канонада, не хватало еще похмелья.

Набухала, пузырилась на сковородке яичница с колбасой. Перед завтраком Вадим позвонил заместителю, старшему лейтенанту Берендееву. В офицерском общежитии на улице Победы тоже было тихо. По тревоге спецназ не поднимали, на границе хрупкое затишье. Хохлы, озадаченные вчерашним, тихо сидели в своих окопах. Видно, писали очередной иск в Гаагский трибунал.

Мятежный город жил, как уж мог. До войны он, конечно, выглядел повеселее. Лифт не работал, и постоянные пробежки вверх-вниз несказанно бодрили людей.

Уборщица в синем халате мыла подъезд и попросила капитана не наступать на мокрое.

На первом этаже за дверью своей квартиры православный священник отец Авдотий играл на гармошке.

«Выходной у батюшки? Поп-музыка», – уважительно подумал Вадим, замедляя шаг.

– Святой отец, шли бы вы на хрен со своей гармошкой! – крикнул измученный жилец соседней квартиры. – Дайте поспать, всю ночь работал!

Во дворе светило солнышко. Воробьи прыгали по веткам единственного тополя, уцелевшего после прошлогоднего обстрела. Украинские артиллеристы и сейчас ухитрялись шалить, но били в основном по западным окраинам бывшего города-миллионника.

Власти бодро рапортовали, что численность населения Донецка приближается к довоенному уровню, но Вадим в этом как-то сомневался. В доме, где он арендовал жилье, пустовало не меньше трети квартир.

Жизнь продолжалась. Все плохое забывалось очень быстро. Во дворе играли дети. Доблестные работники жилищно-коммунального хозяйства выгружали из грузовика разобранную детскую горку.

«К Новому году соберут», – подумал Вадим и усмехнулся.

На парковке ругался пожилой интеллигент из соседнего подъезда. Кто-то ночью открутил зеркала от его пожилых «Жигулей».

– Расстреливать таких нелюдей! – заявил он, потрясая худосочными кулаками.

Две пенсионерки стояли поблизости и энергично кивали, то ли сочувствовали, то ли соглашались.