Бандеровский схрон

По окончании строительства всех, конечно, казнили. Но сперва Бабула перед строем выразил им благодарность за проделанную работу.

Результат впечатлял. Местность на склоне ничем не выделялась из окружающего ландшафта. Густой кустарник, деревья. С одной стороны обрыв, с другой – болото, с третьей и четвертой – чаща. Немногие люди знали тайные тропы, идущие по ней.

В случае опасности все бойцы, находившиеся на поверхности, ныряли в люки, крышки которых были замаскированы дерном, скатывались по лестницам в землянки. Норматив на уход под землю – тридцать секунд – соблюдать научились. Снаружи оставалась лишь примятая трава. И тишина.

В глубине холма располагались несколько землянок-склепов, соединенных ходами. На случай экстренной эвакуации имелся выход под обрывом, заваленный камнями. Воздух поступал через отдушины. Дым из печей уходил в обрыв, по дну которого пробегала мелкая речка.

Здесь было все необходимое для жизни – спальные помещения, казарма, кухня, землянка для проведения допросов с пристрастием и даже так называемая гостиница для узниц-«любовниц». Электричества не имелось, но восковых свечей, а также фонарей и элементов питания, доставленных с обчищенного немецкого склада, хватало с избытком.

– Хорошо. – Бабула посмотрел на часы и снова оглядел шеренги, в принципе довольно ровные. – Время построения одна минута – это нормально. – Он разглядывал бледные, осунувшиеся лица.

Ежедневное многочасовое пребывание под землей было не самым простым испытанием. Людей охватывало уныние, не спасали ни самогон, ни наложницы. Боевые акции бодрили хлопцев, возвращали их к жизни. Впрочем, не всех, кто-то погибал. Но последующие недели безделья развращали бойцов. Кто-то начинал сомневаться, подумывать об уходе из отряда.

Подобные настроения Нестор научился пресекать, а виновников такой вот деморализации он просто ликвидировал. Но и его порой терзали тревожные мысли. Настала осень, скоро облетит листва, облавой пойдут войска НКВД, которых сюда нагнали немерено, словно крестьян на посевную.

– Отряд, слушай сюда, – сказал он. – Уныние отставить – это раз. Сегодня всем приготовиться к операции, почистить оружие, обрести боевой вид. Это два. Готовность к восемнадцати часам. Выступаем перед рассветом, в пять утра. Дорога неблизкая.

– Вопрос можно, пан поручик? – проворчал Адам Буткевич, лицо которого было украшено багровой сыпью. – Куда идем-то?

– Об этом сообщу завтра, перед началом операции. Но вам понравится, обещаю. – Хищная улыбка раскрасила хмурый лик командира. – Объект пойдет по графику, и мы устроим ему теплую встречу. – Он переглянулся со своим помощником Сморчуком.

Тот усмехнулся, был в курсе.

Агент УПА, работавший на станции Турово, был убежден в достоверности информации.

Но это завтра.

А сейчас Бабула вдруг вспомнил, как месяц назад бывшие сотрудники службы безпеки ОУН предложили командирам нескольких отрядов собраться в небольшом селе Жмерино. На мероприятии выступал бывший функционер ОУН, сбежавший из Станислава, оккупированного Советами.

– Господа украинские националисты, хватит этой казачьей вольницы, – сказал он в начале пламенной речи. – Вы все удрали на вольные хлеба. Теперь это глупо. Раньше на нашей земле хозяйничали немцы, с которыми нам удавалось было договориться. Теперь пришли Советы. Никакие соглашения с ними невозможны. Поодиночке вас всех перебьют. Давайте объединяться. Трусы сбежали с немцами, вы остались. Стало быть, не потухла еще искра украинского национализма! Когда-нибудь процветающая самостийная Украина признает вас борцами за независимость! А если без пафоса, то объединяться действительно надо. Как минимум поддерживать связь, делиться информацией и приходить друг другу на помощь. Вражда нас погубит. Никто не устоит в одиночку против дикого московского медведя. Хотите жидовской власти у себя на родине? А перспективы?

Командиры отрядов слушали все это и скептически усмехались. Мол, немцы не вернутся, мы не идиоты.

– Придут англичане и американцы, – уверял их пропагандист. – Эти люди кровно заинтересованы в украинском государстве. Немецкая агентура осталась здесь. Диверсанты действуют, с ними надо поддерживать связь. Наша задача – бить в тыл РККА, обрывать линии снабжения, убивать краснопузых без всякой жалости! Чтобы боялись совать нос на украинскую землю, которая должна гореть у них под ногами!

«В словах этого посланца полуразбитой организации имеется рациональное зерно, – решил тогда Нестор. – Красных надо бить, остальные враги – немцы, поляки – уже не актуальны. В этой связи хорошо бы прислушаться к приказам, которые издают из подполья непотопляемые функционеры Козак и Крячковский».

– Вакуленко, выйди из строя! – приказал Бабула.

Вышел боец из новеньких, дядька еще не старый, но уже подернутый снежком седины, и вопросительно уставился на командира. Человек был исполнительный, дрался как все, не задавал ненужных вопросов. За плечом у него висел новенький «ППШ», поблескивающий заводской смазкой. Молодой солдат НКВД недавно поделился.

– Сморчук, заберите у него оружие, – вкрадчиво произнес Бабула.