Бандеровский схрон

– Ты краток. – Полковник невесело усмехнулся.

– Подробности письмом, – буркнул Вадим.

– Грубишь? Снова неудача, капитан? И что прикажешь делать?

– Как обычно, Валерий Павлович. – Вадим вздохнул. – Найти виновных и наградить. А отличившихся покарать.

– Ладно, спишем твою грубость на психологический шок. Пока не суетись. Пусть работают другие. Не исключено, что эту мразь удастся перехватить. А если не выйдет, то можно будет подобраться к данному делу с другого конца.

– В каком смысле? Сейчас не время говорить загадками, Валерий Павлович.

– Наш человек навел справки, но не успел вечером сообщить по причине, от него не зависящей. Мне пришлось ускорить процесс, надавить на пару рычагов. Если тебя это утешит, то скажу, что сегодня многие не спят. Ты упорствовал по поводу «Нивы», принадлежащей Федору Гнышу, и правильно делал. Выяснилось следующее. У этого господина есть брат Касьян…

– Виноват, что перебиваю, Валерий Павлович, – заявил Вадим. – Но имя главаря банды – Касьян.

– Неужели? – Богданов усмехнулся. – Тогда из предыдущего предложения убираем слово «возможно». Оставляем «ты правильно делал». Братик сводный, у них разные отцы. Наш источник копнул историю и выяснил, что этот самый Касьян Гныш имеет прямое отношение к некоему Нестору Бабуле. Во время Отечественной войны тот возглавлял банду УПА. Касьян его правнук. Этот Нестор орудовал в Восточной Галиции – уничтожал поляков, советских партизан, досаждал Красной армии, когда она пришла на Западную Украину. Фигура была одиозная, лютая. Это я к тому, что яблоко от яблони недалеко упало, наследственность, знаешь ли. Гныш весьма гордится своим прародителем. Источнику удалось побеседовать с человеком, который хорошо его знает, отсюда и информация. Ему примерно двадцать шесть лет. Еще молодой и уже неисправимый мерзавец. Родился в Гривове, о котором мы ведем речь, там учился в школе. Известно, что какое-то время он прожил в Ивано-Франковской области, чем занимался – неизвестно. Подался в Киев, примазался к национал-социалистам, работал охранником, качал мышцы. Поступил на службу в батальон «Азов», потом отметился еще много где. Отмороженный фашист без тормозов. И приятели у него точно такие же.

– Вот и все, товарищ полковник. Теперь ясно, что это наш клиент. – Вадим облегченно вздохнул. – Подождем. Если он вырвется и теперь, то мы достанем его дома. Нужен адрес. А еще прошу прислать ко мне мою группу.

– Ты что-то разгулялся, – перебил его полковник. – Пойми меня правильно, Вадим. Я могу сообщить тебе адрес и, скорее всего, это сделаю. Но группы не будет, уж не обессудь. Если поразмыслишь, то поймешь, почему так. Ты в отпуске, чем занимаешься – я не знаю. Улавливаешь мысль?

– Улавливаю, товарищ полковник. Виноват, не сообразил. Господи, с какой мразью приходится разбираться!

– Ты в этом не одинок, капитан. Позвони моему заместителю Чиркову, он в курсе. Возможно, натолкнет тебя на дельную мысль, поможет и прикроет. Но давай без шума и праздничных фейерверков, а то знаю я тебя.

Вадим поблагодарил начальство, оборвал связь и задумчиво уставился на черное небо, усыпанное звездами.

Как странно устроен мир. Дед капитана Овчинина Павел тоже воевал в Восточной Галиции. Он дослужился всего лишь до сержанта контрразведки Смерш. Погиб во время исполнения задания по ликвидации опасной банды националистов. Шел от Курска, боролся с диверсантами под Харьковом и Киевом, а Галицию не пережил, нашел там свою погибель.

Молодой был. В сорок втором женился на однокласснице, у них родился сын, отец Вадима. А в сентябре сорок четвертого Павел Овчинин сложил голову под каким-то городком на Западной Украине.

Существует же ирония судьбы. А вдруг в тот день ребята из Смерша как раз и дожимали банду Нестора Бабулы, прадеда мерзавца Гныша?

Вадим стряхнул с себя оцепенение и спустился с крыльца.

Глава 7

1944 год, начало сентября

Нестор Бабула хмуро озирал свой потрепанный отряд. Бойцы стояли в две шеренги посреди травянистой поляны, кто в чем, обвешанные оружием, боеприпасами, и исподлобья поглядывали на командира. Бритых, стриженых и хорошо отстиранных в отряде больше не было. Бравые хлопцы неуклонно превращались в леших.

Дул прохладный сентябрьский ветерок. Листва с деревьев еще не облетала, но уже желтела, наливалась багрянцем.

База в Богужанском лесу действовала уже четвертый месяц. Бойцы переехали сюда еще в начале мая, вместе со скарбом, обозом, барахлом, изъятым у цыганского табора.

В спешном порядке, в обстановке строжайшей секретности, они строили даже не лагерь, а целое подземное городище. Рыли глубокие землянки, соединяли их ходами. Бревна для наката и упрочнения подземных конструкций тащили из леса. При этом делали так, чтобы вырубка не бросалась в глаза. Опилки убирали, пни маскировали.

Землю ссыпали в овраг пятеро молодых поляков. Эти люди не хотели умирать. Им внушили, что после строительства всех отпустят. Поляки в это не верили, но что умирает последним? Они работали на совесть, всеми днями под охраной вычерпывали землю, таскали в овраг.