Бандитские повести [СИ]

На другой стороне раздались шаги, скрежет замка, и дверь приоткрылась. В проёме стоял коротко стриженый парень в майке.

— Салют! — постарался я улыбнуться. — Витёк ещё не ушёл?

Парень пребывал в некотором недоумении.

— Да нет, — ответил он наконец. — А ты что ли…

Я открыл дверь шире и, нагнувшись, пролез в небольшой дверной проём.

— Дела у нас с ним, — бросил я через плечо парню. — Он звонил мне, просил придти.

Сделав два шага, я оказался в совершенной темноте — лишь в нескольких метрах впереди значилось пятно света. Оттуда доносились голоса и смех.

Я зашагал на свет. Нагнувшись ещё раз, пролез по узкому и низкому коридорчику в соседнее освещённое помещение.

Распрямившись, у стены напротив я увидел Аню.

Она лежала на земле, голова её прислонилась к стене, глаза были закрыты, она словно спала. Мне так и показалось поначалу: Аня спит. Кроткое усталое лицо, прядь тёмных волос, сбившаяся на лоб. Ноги её были раздвинуты, на ней лежал парень. Он совершал резкие, торопливые движения бёдрами, и задница его, покрытая потом, блестела под светом единственной лампочки. Свет отражался от неё терпкими бликами. В воздухе витали густые клубы дыма, явно не табачного.

— Давай, Кислый! — смехом подгоняли парня сидевшие на батареях пацаны. — На рекорд идёшь!

Их было человек восемь.

Увидев меня, все замолчали. Моментально, сразу. Двигавший бёдрами парень остановился, повернул голову и тут же вскочил на ноги. В одном из лиц я узнал физиономию Виталика Немова — он стоял с винной бутылкой у стены, в ней едва плескалось на донышке, лицо его было пьяным. Он первый оправился от удивления.

— Ого, какие люди! — крикнул он, приподнимая бутылку, словно приветствуя меня этим жестом. — Проходи, Вань, проходи, гостем будешь. Молодец, что пришёл! А то как Аньку без тебя ебать, ты же главный специалист. Вино будешь?

Пацанва дружно оскалилась, но весьма настороженно. Все смотрели на меня и ждали моей реакции.

— Буду, — кивнул я, подходя к нему. — Давно начали?

— Давно, — улыбаясь, Немов передал мне бутылку. — По второму кругу пошли.

Я взял портвейн — а был это он — в руки и отхлебнул из горла. Меня мутило, состояние было странным, что-то колючее и болезненное разорвалось в голове.

Я увидел себя сверху. Я кружился под потолком этого грязного подвала и смотрел на себя стоящего с бутылкой. Я видел своё напряжённое, растерянное лицо, видел отсутствующее выражение глаз, видел свою сутулую фигуру, такую нескладную, жалкую. Я кружился под потолком, мне хотелось улететь, но улететь сейчас было невозможно.

— Вот видите, — кивнул в мою сторону Немов, — я же говорил, что Ванька нормальный пацан. Сейчас и сам палку кинет. Да ведь, Вань?

Я вскинул руку и ударил его бутылкой по голове. Удар прошёл вскользь, бутылка отскочила от черепа и вырвалась из руки.

Мы оба — я, стоящий на земле, и я, порхающий под низким потолком, — видели, как парни приходят в движение — один, другой, третий. Кулаки их сжимаются, плечи разводятся, глаза сужаются. Прежде чем я почувствовал на себе удары, я успел врезать Немову в лицо — удар пришёлся в нос, он отпрянул назад, едва удержавшись на ногах. Из ноздрей потекла кровь.

— Мрази! — выдохнул я.

Почти тотчас же на меня обрушился град ударов. Тот я, что стоял и махал кулаками вдруг потерял способность воспринимать происходящее. Витающий под потолком, я видел, как меня сбивают с ног, как я падаю на грязный подвальный пол, как меня бьют ногами. Аня продолжала сидеть у стены, ноги её были раздвинуты, подол платья задран, а вот глаза её были сейчас открытыми — она смотрела на меня, на меня, зависшего в воздухе, взгляд её был осознанным, напряжённым и внимательным.

«Не пугайся! — услышал я её голос. — Никакого ада нет».

Я видел, как я вскакиваю с пола, размахиваю кулаками, как удары мои опускаются на лица окруживших меня парней, я слышал свой крик.

— Все сдохните! — орал я. — Всем горло перегрызу!

Потом меня снова сбили с ног. В руках у парней появились железные прутья, меня били ими по голове. Я шевелился и порывался встать.

Я смотрел на себя сверху, смотрел на бьющих меня людей, смотрел на лежащую у стены Аню и был печален, был тих, был задумчив.

Затем пришла темнота.

11

Свет гораздо ярче и чище, звуки сочнее, эмоции искренней. Я смотрю на свою ладонь, за ней рисунок окна, линии дрожат, извиваются. Я поражаюсь красоте и неповторимости таких естественных и простых форм. Я очень активен. Мне не хочется лежать, сейчас мне никогда не хочется лежать, я не могу находиться на одном месте, я двигаюсь, всё время двигаюсь, потому что энергия так и бьёт из меня, её невыносимо много, я не знаю, что с ней делать. Никогда бы не подумал, что во мне может таиться столько энергии.

— Скрытые резервы, — говорит Аня. — Ты не подозревал о них, пока судьба не преподнесла тебе шанс измениться. Ты не знал об этой стороне жизни и не мог подумать, что в ней может найтись нечто подобное.

— Ты права, — соглашаюсь я. — То, что казалось мне изнанкой, на поверку вышло обретением себя. Пелена спала, я смотрю на мир во все глаза и не могу насмотреться.