Банкир

Савосин зафиксировал голову стрелка в рамке прицела, и тут – тот поднял лицо и посмотрел прямо на Володю. Реакция у парня, как и интуиция, оказалась отменной: не целясь, он нажал спуск автомата, пули кучно ударились в деревянное перекрытие над головой снайпера, обозначив поправку прицеливания… Ну уж такой радости Савосин ему доставлять не собирался и плавно отжал спусковой крючок.

«Спортсмен» ткнулся головой в настил. «Фенита ля комедия…» Ежели, конечно, это была комедия…

Дальше было еще интереснее. Из железного ларька вышел парниша, молча обозрел окрестности, грамотно определил возможное место расположения снайпера и приветственно махнул рукой. Храбрый… Похоже, он резонно решил: те, кто не против нас, – те с нами. Ну и наоборот. Володя подумал секунду, чиркнул кремнем. Парень у ларька кивнул понимающе, дал знак: бойцы высыпали из «железки», как горошины. Двое – вооружились «Калашниковыми», извлеченными из фургончика, застывшего перед палаточкой, один – быстренько смотался на чердак магазинчика и завладел трофейным «АС»; на секунду вся группа собралась вокруг старшего и мгновенно рассыпалась по периметру базы отдыха. Что это за ребята – Володя не знал, но, судя по экипировке, не «спортсмены» и даже не «разрядники»; впрочем, и не бандиты: чувствуется почерк госслужбы. И хотя в наше время это ни о чем не говорит, а все же… Кто не против нас – тот с нами!

Савосин осмотрел территорию. Из особнячка «спортсменов» так же скоро рассыпались в разных направлениях боевики. Двигались они стремительно, будто тени в неровном свете фар мчащегося автомобиля, так, что прицелиться и сделать уверенный выстрел не было никакой возможности. Да и страховались: гибель двоих подействовала отрезвляюще, эйфория сверхкрутости прошла… Бойцы растворились в ночи, за строениями. На простреливаемой территории маячил только пьяный капитан. Неспешным шагом он двигался в направлении «спортсменского» особнячка, сжимая в руке короткий автомат и чувствуя себя в пьяном кураже полностью неуязвимым – под защитой ствола, формы и детского, игрушечного «броника», способного защитить разве что от мелкой дроби… Специальная пуля прошивает такой легче, чем разогретый нож – масло. И подстраховать стража порядка было нельзя: каменные стены крылечка надежно закрывали от снайпера возможных противников капитана. Тот шел явным живцом. Алкогольные пары придавали капитану настроение резкой решимости. Сказки надо читать! Не пей из лужицы – козленочком станешь!

* * *

Козлы! Нежданная злость на все: на мокрый снег, лепящий с низкого неба, на разбухшую бурую жижу под ногами, на куда-то запропавшего Кащеича, на СОБРов, торчащих в ларьке, как карандаши в заднице, и втравивших капитана во все это, на бегуна с его девкой, непонятно откуда взявшегося, а сейчас самозабвенно развлекающегося в «люксе», на себя самого, с дури решившего «варить кашу» из хер знает чего, на весь этот дурацкий, слякотный, бессолнечный день и на смутный вечер… Козлы! Нет, узел нужно рубить одним махом, не то эта идиотская игра в казаков-разбойников затянется еще на неделю… А болтаться столько времени в непонятке, будучи неясной фигурой неизвестно в чьей игре, – хуже нет.

Он, капитан Назаренко, покажет им всем, как надо решать вопросы. Одним махом.

Без сантиментов.

Увидев на крыльце двоих мужчин лет около сорока, Назаренко вдруг остановился. У него не было ни плана особого, ничего; в здешних краях он привык накатывать на любого круто и жестко, а чего? Закон «под жопой», ствол в руке – что еще нужно для объяснения своих прав заодно с обязанностями?.. Но эти «двое из ларца» смотрели холодно и спокойно… У обоих на лицах – вежливые улыбки, словно они не стоят хрен знает где, а восседают в собственном офисе, при хорошенькой секретарше в предбанничке, и перед каждым дымится чашка кофе…

Закон? Это у кого реакция быстрее да нервы крепче… Хорошо смеется тот, кто стреляет первым! Ну что ж, ребятки… Посмотрим, будете ли вы под стволом те же понты кидать…

Автомат висел на правом плече, правая рука – на рукоятке, палец – на спусковом крючке. Ремень служил еще и упором. Не долго думая Назаренко навел ствол на обоих. Скомандовал резко:

– Повернуться спиной! Шаг от стены! Руки на стену! Ноги расставить!

– Капитан, вы соображаете?.. – попытался заболтать милиционера Костин.

– Живо! – гаркнул Назаренко. Пасть они открывать будут! Да он не таких «быков» вязал! «Вы соображаете…» Соображают – на троих, а вообще – думают.

Или действуют. И капитан в этой ситуации действовал скорее инстинктом, чем разумом. Притом… Притом, что, если бы эти двое не подчинились его команде, он нажал бы спусковой крючок не раздумывая: у любой игры – свои правила.

А вот что делать дальше – он не знал. Подойти, проверить наличие оружия?

Но тогда его преимущество, пока удерживаемое направленным на парней автоматом, сойдет на нет: капитан знал, что в рукопашке он рядом с любым профессионалом – пацан. Но и стоять столбом – дело дохлое. Он упускает инициативу. Похоже, противники понимали его состояние.