Баннерет

Девушка обиженно отвернулась. Похоже, её основательно задели мои слова. Зараза. Любят же бабы всё усложнять там, где это ну совсем вот не надо. Можно было-бы конечно обойтись без её помощи, да вот только к такой некромантии я самолично ещё не прибегал. И кто знает, может после неё меня придётся в буквальном смысле откачивать… Но другого способа просто нет.

— Извини за грубость, — чуть смягчив голос, добавил я, — Просто я и сам совсем не в восторге от того, что придётся сейчас сделать. Но нам нужно понять, с кем или чем мы имеем дело. А другого способа это выяснить я не знаю.

Айлин недоверчиво посмотрела на меня, а затем тяжело вздохнула.

— Ладно. Что делать то нужно?

— Подстрахуешь меня, — кивнул я, — Если мне не хватит энергии, придётся тебе меня подзарядить. Если не ошибаюсь, ты уже знаешь соответствующее заклинание.

— Лечение работает немного не так, — хмыкнула девушка, — Но я попробую.

— Хорошо. Кстати если начнутся конвульсии, то нужно будет перевернуть меня на живот, чтобы я не захлебнулся собственными слюнями и рвотой.

— Твою-то мать, — выругалась девушка, — А это точно необходимо?

— Точно. Ладно, готова?

— Готова, — мрачно бросила Айлин.

Я опустился на колени перед мёртвым животным, упёрся руками в землю и прикрыл глаза. От ладоней к чёрной безжизненной пустоте, потянулись тонкие энергетические нити. Губы сами собой прошептали «Кай-тор». Пальцы сложились в щёпоть. Послышался тихий щелчок. И… Ничего не произошло. Кромешная тьма так и осталась кромешной тьмой. Тяжёлой. Незыблемой. Душной. Дерьмо. Похоже, я что-то напутал. Может слова? Или…

Додумать мысль я не успел. Тьма расступилась и перед моими глазами появилась тёмная полоса леса, край зелёного поля и человек, гладивший меня по морде. Я шумно потянул ноздрями воздух и боднул его головой. Внезапно человек вздрогнул. И медленно повернулся в сторону леса. Что-то его встревожило. Ноздрей коснулся сладковатый запах палёной плоти, перемешанный с горьким запахом дыма. Я попятился назад. Попытался вырвать верёвки, привязывавшие меня к тяжёлой штуковине сзади. Не получилось. А в следующий миг внутри что-то оборвалось. Тело охватила судорога. Живот скрутило. К горлу подкатил липкий, мягкий ком. В висках молотками застучала кровь. Я попробовал рвануться вперёд. Сделал два шага. Ноги подломились и тяжелое, неповоротливое тело упало на землю. Горло сдавили тяжёлые клещи. Сердце судорожно сжималось, пытаясь протолкнуть кровь дальше, но не могло этого сделать. На губах выступила пена. Мир начал тонуть в густой, липкой тьме. Последнее что у меня получилось разглядеть: одинокая фигура укутанная в грязно-серый балахон, под капюшоном которого клубились нити холодного мрака. А затем… Мои губы прошептали одно единственное слово. «Анор-тай». И видение растворилось в густой непроглядной тьме.

Пробуждение было болезненным. Всё тело ломало. Сознание раздваивалось. Часть все ещё была в теле мёртвой кобылы, а часть судорожно металась по моей собственной тушке, пытаясь разорвать связь с трупом. Слабость. Она словно яд разливалась по венам, приковывая тело к земле. В груди была пустота. Дыра, высасывающая всю жизнь и собиравшаяся поглотить меня без остатка. Я попробовал вдохнуть. Не смог. Воздух застрял в пережатой глотке. Я попробовал кричать. Не получилось. С губ сорвался лишь тихий стон. А вокруг уже были они. Безликие, бесформенные фигуры в серых балахонах. Они тянули ко мне руки и шептали: «Слейся с нами. Стань нами.» Я попробовал дёрнуться. Попробовал сопротивляться. Попробовал открыть глаза. Не вышло. Тело слишком ослабло. Бесформенные руки вцепились в плечи. Тьма из под капюшона начала стекать вниз, собираясь коснуться моего лица.

Внезапно пустота в груди исчезла. Вместо неё по телу начало разливаться приятное, тепло. Под его натиском боль и слабость отступали. Кровь, стучавшая в висках, успокоилась. Сдавливающий горло страх отступил. Я бросил последний взгляд на существ, почти коснувшихся моего лица. И открыл глаза.

Первое, что я увидел — ярко оранжевое зарево заката, расплескавшееся по небу. По нему в неспешном молчании плыли небольшие кучерявые барашки облачков. Не стрекотали сверчки. Тонкие, невидимые пальцы прохладного ветра не шуршали молодыми колосьями.

Я попробовал вдохнуть. Грудь пронзила острая, нестерпимая боль. Воздух будто бы заново разворачивал лёгкие. В следующий миг на барабанные перепонки обрушился целый каскад звуков. Они перемешались, загудели и кровяными молоточками ударили в виски с такой силой, будто бы собирались проломить кости черепа. Тело скрутила судорога. Мир покачнулся. Пальцы вцепились в сухую землю и начали её скрести.

— Сейчас-сейчас, потерпи немного… — голос Айлин звучал глухо, словно бы прорывался сквозь плотный туман или вату.

Я попробовал вдохнуть ещё раз. Воздух горячим комом застрял в глотке. Пальцы вцепились в шею и начали скрести гортань, пытаясь выдрать оттуда препядствие, мешающее мне дышать. Жить. Мучения длились. Миг. Другой. Третий. Вечность.