Баопу-Цзы

Гэ Хун слыл среди своих знакомых человеком крайне скромным, неприхотливым, безыскусным, молчаливым и непосредственным. Поэтому его и прозвали Мудрецом, Объемлющим Первозданную Простоту (Бао пу чжи ши). Выражение "обнимать Первозданную Простоту" (бао пу) восходит к даосскому классическому тексту "Дао-дэ цзин", считающемуся произведением великого даосского мудреца Лао-цзы. Там это выражение означает следование естественности (цзы жань) и отказ от хитросплетений лжецивилизации. Это прозвище Гэ Хун и использовал для названия своего знаменитого трактата.

Трактат "Баопу-цзы" и его содержание

За свою жизнь Гэ Хун написал множество сочинений; это трактаты исторического, историко-политического, этического, медицинского и даосско-оккультного характера. Большая часть из них до нас не дошла. Кроме трактата "Баопу-цзы" сохранилось несколько медико-фармакологических сочинений Гэ Хуна, характеризующих его как одного из крупнейших светил древнекитайской медицины, краткие трактаты даосского содержания (дублирующие, по существу, отдельные фрагменты "Баопу-цзы") и агиографическое сочинение "Жизнеописания святых-бессмертных" ("Шэнь сянь чжуань"), задуманное как продолжение первого даосского житийного сочинения "Жизнеописания бессмертных" ("Ле сянь чжуань"), приписываемого знаменитому филологу I в. до н. э. Лю Сяну. Однако текст "Жизнеописаний святых-бессмертных" в том варианте, который имеется ныне в нашем распоряжении, не тождествен написанному Гэ Хуном; скорее всего, оригинальный текст был сильно переработан и дополнен позднейшими авторами. Приписываются Гэ Хуну и заведомо апокрифические сочинения — например, предисловие к трактату "Гуань Инь-цзы", якобы написанному учеником Лао-цзы стражем заставы Инь Си, в действительности же появившемуся между VIII и XI вв. Но подлинную посмертную славу Гэ Хуну принес его знаменитый трактат "Баопу-цзы" ("Мудрец, объемлющий Первозданную Простоту"), который обычно и ассоциируется с его именем.

Как уже отмечалось, трактат писался Гэ Хуном между 317 и 320 гг., то есть когда Гэ Хуну было приблизительно 34-37 лет. Вначале он написал "экзотерические" главы, которые, собственно, и назвал "Баопу-цзы". Они посвящены исключительно этико-политической проблематике и полемике с оппонентами по вопросам социально-государственного характера (особенно известна 48-я глава, содержащая критику даосского утописта Бао Цзин-яня); здесь Гэ Хун выступает как конфуцианец-эклектик, в мировоззрении которого также присутствуют элементы легизма и моизма. Интересно, что в этом разделе нет и намека на основные сюжеты "эзотерических" глав "Баопу-цзы" — учение о бессмертии и путях его обретения, алхимию, магию и т. п. Очевидно (и это подтверждает сам Гэ Хун в 16-й главе "эзотерической" части), что автор первоначально собирался ограничиться этой проблематикой и не имел ни малейшего намерения демонстрировать свои эзотерические познания. Однако вскоре планы Гэ Хуна изменились, и он пишет новый, совершенно самостоятельный и независимый от предыдущего, законченный текст, который условно, и даже несколько искусственно, соединяет с уже созданным в одно произведение в двух частях: первая (теперь, однако, идущая второй) получает название "внешнего", или "экзотерического", раздела (бай тянь), а вторая (теперь — первая) — "внутреннего", или "эзотерического", раздела (нэй пянь).

И тут мир узнал совершенно неведомого ему дотоле Гэ Хуна: респектабельный конфуцианец обернулся даосским магом, с пылом и темпераментом отстаивающим возможность обретения бессмертия и изготовления эликсира вечной жизни, историк и литератор стал ученым-естествоиспытателем, а полемист, приверженный ценностям конфуцианской традиции, — едким критиком преклонения перед авторитетом классических канонов и книжности. И именно этот текст прославил и поистине обессмертил Гэ Хуна, показав его не только как мыслителя и полемиста, но и как одного из крупнейших ученых-природоведов древнего Китая, как человека, к которому прекрасно подходит несколько устаревшее слово "естествоиспытатель".

Человека, впервые обращающегося к чтению "Баопу-цзы" (здесь и ниже под "Баопу-цзы" будет иметься в виду только "эзотерическая" часть), многое удивляет и даже потрясает своей кажущейся парадоксальностью (подлинных парадоксов Гэ Хун не любил, считая их неким интеллектуальным блефом и проявлением извращенности ума, не желающего просто сказать "да" или "нет"), своим несоответствием привычным стандартам.