Барабан на шею!

— Однохренственно. Что там с дорогой?

— К сожалению, не знаю. Не путешествовал… Именно по этой причине я напросился к вам в спутники! Посетить иные края — вот соль моих мечтаний!

— Кто тебя говорить учил? — спросил Палваныч. — Треплешься, как Пушкин с Лермонтовым, блин.

— Не имел чести знавать. А манеру изъясняться принял от многих достойных представителей аристократии.

Пес проговорил это с нечеловеческим достоинством. С собачьим.

— Эти представители посещали тебя в деревне? — Лавочкин лукаво улыбнулся.

— Ваша ирония простительна, ибо опирается на неосведомленность, многоуважаемый Николас, — печально прогундосил кобель. — Я начал жизнь в столице.

Коля перебросил мешки с левого плеча на правое. Солдат тайно костерил прапорщика за то, что тот сгрузил свою ношу на него. Вроде бы не тяжело, но неудобно и нечестно. И между прочим, вчера мешок Палваныча казался легче…

— В столице, значит… — продолжил беседу рядовой. — Да вы, получается, светский лев?

— Издеваетесь, — насупился кобелек. — Каламбурите… А ведь всего три года назад я отчаянно воспламенял на балах!

— Зажигал, что ли?

— Истинная правда. Я блистал.

— Еще бы. Гвоздь вечера — пес в башмаках, — проговорил Палваныч, перепрыгивая маленький ручей. — Так, привал. Приказываю поесть-попить,

Король столичных вечеринок плюхнулся на траву, разул ногу и принялся с остервенением чесаться за ухом. Звук получился, словно вертолет летит: тыр-тыр-тыр-тыр-тыр…

Дубовых даже в небо посмотрел.

Выбрали место посуше, расселись, Коля расстегнулся, размотал знамя, давая торсу отдых. Прапорщик наворожил курятины.

Пока личный состав уплетал завтрак, в Палваныче потихоньку просыпался командир-стратег. Потянуло проинвентаризировать имеющиеся ресурсы.

— Рядовой Лавочкин, доложи про оставшиеся в твоем распоряжении фокусы!

Парень не сразу понял, что Дубовых подразумевает под фокусами.

— Ах, это!.. Если честно, товарищ прапорщик, то не знаю. Знамя сказало…

— Ты точно не пил?

— Тьфу, чувство подсказало: знамя растеряло всё сильное волшебство. Остались мелкие, как вы их называете, фокусы,

— Почему?

— Приведу аналогию, — сумничал Коля. — Допустим, магия — это капающая вода, а знамя — кружка. Мы хотим напиться, то есть загадать желание. Выпиваем кружку, ждем, когда накапает еще. Чтобы утолить жажду, хватит и кружечки-двух, а чтобы затушить костер, необходимо ведро. Мы не сможем затушить костер. До происшествия со стрелой знамя было цистерной, в которую хлестал неимоверный поток воды. Сейчас оно — кружечка. Поэтому нельзя мгновенно переместиться в пространстве.

— На редкость красивая метафора, — встрял Пес в башмаках. — Вы поэт, Николас.

— Кстати, знамя запросто помогало писать песни и играть на лютне, — вспомнил солдат. — Скорее всего, это не самое сложное колдовство.

Палваныч вспылил:

— Форменная карикатура! Неужели от него теперь никакой пользы, кроме культурно-массовой функции?!

— Нет, — Коля покачал головой. — Оно говор… то есть оно позволяет недолго летать.

— И то хлеб, — прохрюкал в своем стиле прапорщик.

Парень усмехнулся. Его окружали нетривиальные существа: человек, похожий на кабана, и пес, ведущий себя как человек.

Кстати, последний с нескрываемым восхищением любовался магическим артефактом.

— Интересно, а я смогу играть на лютне?.. — Дубовых рассмеялся:

— С твоими-то лапами?

— Точно, баррэ не возьмешь, — закивал Лавочкин. Коля давно выяснил, что знамя было бессильно в руках выходцев из этого мира. Но не рассказывать же об этом собаке!

Воспоминание о придворном колдуне Вальденрайха натолкнуло солдата на идею.

— Товарищ прапорщик, я подумал, послать бы весточку Тиллю Всезнайгелю. Он бы не помешал…

— Угу, дай ему телеграмму, — пошутил Палваныч.

Лавочкин стушевался. Верно, мысль известить колдуна хороша, но труднореализуема. Хоть гонца нанимай…

Отдохнув, путники отправились в дорогу. Оставалось надеяться, что она вела в Дриттенкенихрайх, а не в Драконью долину.

Во второй половине дня экспедиция добралась до лесного дома. Хозяйство было крепкое: сзади — обширные пристройки, на поляне разгуливали куры и утки, поодаль паслась ухоженная коровка.

— Кто же тут живет? — задал риторический вопрос прапорщик, тихо прикидывая, что можно экспроприировать.

Из дома вышла старушка. Коля почему-то ожидал увидеть ведьму наподобие известной ему Гретель, страшной, отталкивающей персоны, которую он встретил сразу по прибытии в этот мир. Но здешняя хозяйка была вылитая бабушка из рекламы молока, только очочков не хватало. Аккуратное клетчатое платьишко с кружевным воротничком и рукавами, чистый передник, туфельки. Уложенные в клубо, к седые волосы, доброе, открытое лицо. Одним словом, картинка, а не старушка. Она улыбнулась путникам.

— Здравствуйте, добрые господа и пес несомненных талантов! — поприветствовала хозяйка троицу.

— Здравия желаем, гражданочка, — ответил Палваныч. — Не подскажете путь к… Ядрена бомба, как его?

— Дриттенкенихрайх, — снова выручил Коля.

— Подскажу, милейшие! Но не хотелось бы вам испить кваску и посидеть за беседою?

— С удовольствием, — расцвел прапорщик. Уж он-то был редчайшим ценителем халявы.