Барабан на шею!

С этой оптимистической мыслью парень и заснул.

Глава 3. Медвежьи услуги, или Кое-что о преступной халатности

Средневековая забастовка выглядела столь же жалко, сколь должен смотреться капиталлистический субботник.

Толпа с плакатами работы Николаса Лавочкина толклась напротив ворот замка и выкрикивала всякие крамольные призывы. Лозунги им подсказал тот же автор.

— Барона Лобенрогена к ответу!

— Землю крестьянам, обезьянники обезьянам!

— Лучше выпить самогона, чем работать на барона!

— Деньги на бочку, а не то по почкам!

— Верни награбленные налоги, презренный Лобенроген!

Мост так и не опустили, поэтому делегация имела особенно мистический вид: толпа на краю замкового рва.

Прапорщик и солдат предпочли созерцать пикет издали, с небольшого естественного возвышения типа холм. Утренний ветерок отлично доносил скандируемое до вдохновителей народного бунта.

— Молодец, рядовой, — похвалил Палваныч. — Политпросвещение внедрил — любой политрук бы позавидовал.

— Что-то неспокойно мне, — признался Коля. — С бароном-то я работу не провел. Как он откликнется на чаяния трудящихся?

— Не дрейфь, революционно-освободительное движение еще никого не оставляло равнодушным. Особенно тех, против кого направлено.

«Откуда берутся все эти наши диалоги?» — терзался Лавочкин. Он еще накануне начал подозревать, что полковое знамя не только потеряло мощь, но и стало слегка глючить, внушая ему и прапорщику советско-проповеднический образ мыслей.

К наблюдателям присоединился всклокоченный Пес в башмаках.

— Хорошо ли почивали, любезные? — поинтересовался он. — Как продвигается забастовка?

— А ты чего не с массами? — спросил подозрительный Палваныч.

— Дабы не превращать серьезное дело в цирк, — ответил пес. — К сожалению, моя репутация…

— Кобелиная, что ли? — Коля хитро улыбнулся.

— Я бы настаивал на другой формулировке. — Зверь слегка обиделся. — Репутация дамского угодника.

Лавочкин показал на стену замка:

— Смотрите-ка, переговорщик!

На стене действительно появился одинокий человек. Он походил на растолстевшего Дольфа Лундгрена: лицо-ледокол, широченные плечи, высокий, но — дряблый. Сказывались неправильный образ жизни и пристрастие к горячительным налиткам. Разумеется, это был сам барон Лобенроген.

Барон пребывал в крайней степени раздражения. Во-первых, бодун. Во-вторых, горечь вчерашнего поражения от проклятого Косолаппена. В-третьих, вопящая толпа разбудила его, а это прямой вызов его абсолютному авторитету.

«Вчера тебе накостылял соперник, а сегодня подданные наглеют. Куда катится мир?» — подумалось барону.

— Чего орете, смерды? — крикнул Лобенроген и тут же схватился за больную голову.

Крестьяне замолкли.

Ответил дрожащий от страха староста:

— Мы требуем выполнения своих требований!

Это было серьезное заявление. Хозяин замка на несколько секунд забыл о головной боли, постарался вникнуть в содержание плакатов.

— Э… «Барон, иди считать ворон»… «Выполни»… «обязанности»… «за май»… «супружеские»… Ерунда какая-то… — Похмельный феодал шевелил непослушными губами, ища смысл.

Он нервно облизнулся, мечтая выпить чего-нибудь холодного и не очень крепкого.

— То есть вы хотите, чтобы я пошел считать ворон? — грозно спросил он. — А супружеские обязанности я уже исполнил в полном объеме!

— Мы же написали, не супружеские, а наоборот… — стушевался староста. — А про ворон… Это фигурально.

— Супружеские наоборот?! Э, да тут у меня бунт?! — Лобенроген выпучил глаза. — Вы что, песье племя, себе позволяете?

— Вы, ваше величие, налоги собирали? Собирали! А защищать нас вчера стали? Не стали!

Староста отлично усвоил Колину большевистскую пропаганду.

— А я и не обещал никого защищать, — нагло заявил барон. — Идите работать. Если не разойдетесь, то выпущу войско. Уж с крестьянами-то оно справится.

Лобенроген обернулся и посмотрел вниз, во двор:

— Да-да, про вас, дармоедов, говорю!

Палваныч сплюнул. Толкнул солдата в плечо:

— За мной, рядовой. Пора в путь.

— А как же?.. — Коля протянул руку в сторону забастовщиков.

— А так же, — осклабился Дубовых. — Хочешь дождаться от них самой искренней благодарности?

— Н-нет,

— Тогда валим отсюда!

— Можно с вами? — протявкал Пес в башмаках.

— Не возражаю, — разрешил прапорщик.

Троица покинула наблюдательный пункт и скрылась в лесах Дробенланда, оставляя за спиной еще две рассерженные фракции. Селяне были сильно недовольны итогами переговоров с администрацией. Администрация ужасно желала узнать, кто был зачинщиком столь необычной смуты. Барон Лобенроген сообразил: такие бунты отнюдь не усилят его власти.

Слуги феодала пристрастно допросили пару крестьян. Стали известны имена смутьянов-гастролеров. Николас и Пауль обретали новую, весьма сомнительную популярность.

Палваныч, Лавочкин и пес топали по узкой лесной тропинке. Было пасмурно, влажно, и дул прохладный ветер. Скука царила неимоверная, хоть засыпай на ходу.

Чтобы развеять дрему, прапорщик завел разговор:

— Ну, кобель в сандалиях, или как там тебя, показывай дорогу к Дриттенкенихрайху.

— Пес в башмаках, с вашего позволения, — поправил оскорбленный кобель.