Барабан на шею!

В этом раунде самым интеллектуальным игроком оказалась Петероника.

— Звучит гладко, — раздался ее фирменный хрипящий визг. — Но откуда у меня на столе невидимая пища?

— Ну… я принес! — выкрутился Коля.

— Это… Гюнтер, — пробормотал кто-то из крестьян. — Ты бы перед тем, как паниковать, взвесил бы всё спокойно, а?

Люди одобрительно загомонили:

— Да, сосед, хватил ты лишку… Перегнул палку… У страха штаны велики… Пойдем по домам, ребята!..

Жители Швахвайзехаузена двинулись, чтобы ретироваться.

Парень облегченно вздохнул. Похоже, дела налаживались. Ловко он отбрехался от разъяренной толпы!

— Минуточку внимания! — вклинился прапорщик. Солдат рефлекторно скривил недовольную мину: обычно произносящий эту формулу начинает что-либо активно продавать. Но Палваныч решил воспользоваться стихийным митингом не для торговли.

— Граждане! Мы ищем моего сына. Зовут его…

— Шлюпфриг! — Лавочкин уже привычно пришел на помощь начальнику.

— Вот! — подтвердил «покинутый отец». — Паренек такой совсем юный. Рыжеволосый, остроносый, должен при себе иметь красное знамя с золотыми буквами. Вы его не встречали?

— Нет, друг, извини, не было такого. — Люди качали головами, разводили руками и совершали прочие действия, обозначающие отказ.

— Где ж его черти носят? — Дубовых с досадой стукнул кулаком о ладонь.

Перед Палванычем тотчас материализовался Аршкопф.

— Осмелюсь доложить, товарищ прапорщик, ни я, ни другие черти нигде не носим Шлюпфрига! — пропищал он.

Народ, мягко говоря, напрягся.

— А? Что я говорил? — победно завопил Гюнтер.

Его ликование завязло в тишине. Крестьяне боялись. Они, разумеется, вновь схватились за свое сельскохозяйственное оружие, но драться с чертом не спешили,

— Как не вовремя, — прошипел Лавочкин, мысленно ругая спутника.

— Они вам мешают, товарищ прапорщик? — Бес зыркнул через плечо на людей.

Селяне попятились. Блеск маленьких злых глаз и оскал острых зубов не внушали доверия,

— В целом, да, — ответил Палваныч.

Черт развернулся к деревенским ополченцам, развел черные мохнатые руки в стороны, топнул копытом, щелкнул хвостом.

— Пошли во-о-он!!!

Аршкопф завизжал так, что крестьяне мигом бросились прочь, побросав оружие. Неслись они невероятно быстро, умудряясь при этом зажимать ладонями уши.

Коля и сам с глубоким облегчением припустил бы от чертового писка, жаль, положение обязывало пережить пытку звуком до конца. Прапорщику тоже было тяжко слушать ультразвуковые вопли беса. Но опытному вояке-снабженцу приходилось терпеть и не такое. Когда басил разозленный комбат, лопались стаканы, вскрывалась изоляция на проводах и перегорали лампочки.

По всей деревне испуганно ржали лошади, кудахтали куры и орала прочая живность.

— Молодец, — просипел Палваныч, не слыша собственного голоса. — Объявляю благодарность, а также повышаю с рядового до ефрейтора. Лавочкин, бери пример с Аршкопфа и станешь образцовым солдатом!

Парень ухмыльнулся: «И тут Болваныч ухитрился кинуть камень в мой огород! А черта-то от гордости аж распирает. Тупица… Знал бы он, как в армии относятся к ефрейторам…»

— Если вы закончили с торжественной частью, то пора рвать когти. Местная команда наверняка захочет сыграть матч-реванш, — сказал Коля.

— Отставить, — буркнул Палваныч. — Ефрейтор Аршкопф, доложи, где находится Шрульфиг, или кто он там.

— Не имею чести знать, товарищ прапорщик, — отчеканил черт.

— Расшифруй помалу, — напрягся Дубовых. Он не любил обломов.

— Простите, но Шлюпфриг вне зоны моей чувствительности, — виновато залепетал рогатый. — Есть несколько десятков мест, куда мое чутье не распространяется. Я не засекаю разыскиваемого. Значит, либо он мертв, либо спрятался.

— Ладно, хрен с ним, — смирился Палваныч. — Хотя лучше уж ему быть живым. Рядовой Лавочкин, запрягай гюнтеровскую повозку. Ефрейтор Аршкопф, вольно.

Черт испарился, прапорщик шмыгнул в лачугу, дабы учинить грабеж, солдат побежал на задний двор исполнять приказ.

Городской парнишка не умел обращаться со сбруей, тем более со столь необычной. Оседлать бы смог (научился в Вальденрайхе), но впрячь… Дубовых, не дождавшись результатов, сделал всё сам.

«Поздравляю, Коля, ты стал участником преступления», — хмуро разговаривал с собой Лавочкин, трясясь в телеге рядом с мешками и прихваченным имуществом. Палваныч неплохо разобрался с управлением лошадью, запряженной позади повозки. Идиотский процесс поддавался лишь истинному дуболому.

Встречные крутили пальцем у виска, хихикали. Сначала было неприятно, потом рядовой и прапорщик перестали обращать на насмешки внимание.

— Куда мы едем? — поинтересовался парень, уставший считать деревья.

— К замку Косолаппена. Нам бы сразу туда двинуть!.. Они тут все сплошь тупые, и я готов поспорить, что мы найдем ворюгу именно там.

— Вы настолько в этом уверены?

— Я в его годы сделал бы абсолютно так же.

— А в ваши? Ну, сейчас. Как бы вы поступили на его месте?

— Даже не знаю… — протянул Палваныч.

— Многие лета дают многомудрие, — сострил Коля.

— Чего?

— Да нет, товарищ прапорщик, ничего. Сам голову ломаю, куда он делся.