Барабан на шею!

— Так. — Палваныч потер ладони. — Аршкопф, нарви охапку травы посочнее, всё равно лошадь тебя не пошлешь искать. А трава, чую, пригодится.

— Это хорошо, что лошадь потерялась, — подал голос Коля.

— Не понял. — Дубовых вопросительно посмотрел на рядового.

Было приятно снова говорить по-русски в отсутствие местных.

— Я еще вчера хотел вам рассказать. Нас легко поймать. Мы ужасно наследили. Убийцы, имея описание этой анекдотической повозки, в два счета сели бы нам на хвост. Доберемся до какого-нибудь городка или села, купим лошадей. Деньги есть. Сменим имена, а то каждая фиолетовая рожа знает, кто такие Николас и Пауль. Возможно, стоит разделиться или хотя бы притворяться, что мы идем порознь и не знакомы друг с другом.

Прапорщик, собиравший вещи, замер, осмысливая предложение солдата.

— Да, ты прав, рядовой Лавочкин, — заключил он. — Ядрена кочерыга, ты молоток! Добавлю: необходимо сменить форму одежды. Переодевайся в военную.

— Нет, лучше вы, Павел Иванович, — возразил Коля. — Моя «парадка» нежнее вашего «камуфляжа». Мне же на пост вернуться надо. Согласны?

— Хм… Не поспоришь.

Дубовых переоделся. И сразу почувствовал себя увереннее и проще. Такова магия военной формы: она значительно корректирует содержание.

Аршкопф притащил маленький стог травы разруби-любые-путы.

Подпалив телегу, отпустив черта и кинув по пучку в мешки, люди зашагали по дороге.

Условились, что солдат возьмет имя Ганс, а прапорщика нарекли Йоханом.

Парня удивляла покладистость спутника. Но, подумав, он разгадал смену настроений Палваныча: угроза быть убитым перевесила привычный гонор.

Лавочкин шел шагах в пятидесяти впереди Дубовых. По уговору, в следующей деревне расспросами занимался Коля.

Это был поселок, не деревня. Сотня домов на берегу широкой реки. В основном здесь жили ремесленники — ткачи да портные. Потому-то и назывался поселок Хандверкдорф. [10] Местные ткани и платья славились на все королевство. Владел прибыльным местечком сам король.

Впрочем, король Дробенланда был настолько незначительной фигурой, что даже не заслуживает упоминания. Такой же феодал, как и другие, просто по традиции носящий номинальный фамильный титул. Людям всё равно, а ему приятно.

Солдат и прапорщик изменили планы. Хандверкдорф — это целый городок, одного-двух людей не спросишь. Решили зайти с разных сторон и встретиться в центре, в трактире.

Парень обрадовался свободе. Общество Палваныча его совсем не радовало. «Казалось бы, самый близкий человек в этом мире, земляк, но такой доставала! — думал Коля. — Хоть часок самостоятельно покручусь… Найти бы мага».

Справляясь у прохожих о братике Шлюпфриге, Лавочкин добрался до центра поселка. Дубовых еще не появился. Солдат остановил женщину, несшую кувшин.

— Простите, а нет ли в вашем поселке колдуна? — Женщина шарахнулась от парня, будто от чумного, и скрылась между домами.

Он рискнул задать тот же вопрос еще двум прохожим. Первый, бородатый угрюмец, буркнул что-то злое и обидное. Второй, сухопарый старичок с мутноватым взглядом, проявил большую любезность:

— Зачем тебе колдун, паря?

— Мне нужна помощь. — Коля обрадовался, что с ним заговорили,

— Помощь? — Старик подозрительно сверкнул глазами, но Коля отнес эту странность к общей атмосфере агрессивной скрытности, окружавшей тему магии. — Я как раз к нему иду. Хочешь, провожу?

Солдат обрадовался:

— Буду благодарен! Здорово, что вы мне повстречались! А то все так сразу замыкаются, когда я про колдуна спрашиваю. Обидно.

Старик неспешно зашаркал по пыли, свернув в неприметный переулок между трактиром и выкрашенным в красный цвет домом. Лавочкин двинулся за провожатым.

— Не бери в голову, хе-хе… Это, паря, от дремучести и необразованности народной, — заверил дед. — Сам-то ты не местный, вижу…

— Да уж.

— Один скитаешься?

Коля решил до конца держаться своего плана:

— Один. Заплутал совсем.

— Бедняжка. — Старик покачал головой. — А вот мы и пришли.

За трактиром приютился домик с узкими окнами и ржавой железной дверью. Эдакий каменный скворечник-переросток,

— Заходи, тут никогда не заперто, — сказал седой проводник.

— Спасибо вам, — поблагодарил парень, толкая дверь. Она со скрипом открылась.

— Винтерфляйшь! [11] — напыщенно произнес старик, когда Коля шагнул за порог.

Рядовой хотел обернуться, чтобы узнать, что имел в виду провожатый, но не смог даже шелохнуться. Лавочкин запаниковал: мозг отдавал команды телу двигаться, но оно словно застыло. Даже глаза не дергались.

«Заморозил… колдун!» — догадался солдат.

Он стоял в дверях, подобно манекену из универмага. Хоть в здравом уме остался, и то хлеб…

Старик обхватил Колину грудь, сцепив руки в замок. Наклонил, потащил, кряхтя, в полумрак прихожей.

Прислонив добычу к стене, колдун закрыл дверь. Отдышался. Снова взялся волочь солдата. Только не в комнаты, а к длинной крутой лестнице, сбегающей в подпол.

Лавочкину казалось, от рук старика исходил нестерпимый жар. Очевидно, заклинание в буквальном смысле охладило жертву.

Маг быстро уставал и тащил живого истукана, делая продолжительные перерывы.