Барабан на шею!

«Попался, как последний идиот! — мысленно ругался Коля. — Надо было сразу напрячься. Все избегали разговора о колдуне, а этот развел благотворительность… Эх, Лавочкин, дурак ты, точнее, отморозок».

Когда до конца лестницы оставалось ступенек восемь, между прочим скользких, старик не удержал солдата, и тот бревном слетел вниз. В первый миг он подумал, дескать, кранты, разобьюсь, подобно замороженному Терминатору-два, но тело не рассыпалось, а гулко застучало по ступенькам, пока не остановилось. Главное, не было больно.

Колдун выругался. Медленно спустился в подпол, наклонился над «отморозком». Перевернул на спину.

— Что, паря, не расшибся? Не дрейфь, хе-хе, зато расколешься.

Старик вцепился в Колины ноги, заволок его в грязную комнату. Обстановку солдат не рассмотрел. Его взгляд не двигался и выхватывал лишь то, что позволяло периферическое зрение. Потолок был ужасен — сер и весь в паутине. У потолка горели тусклые магические светильники. Чем их заляпали, узнавать совсем не хотелось.

Дотащив пленника до дальней стены, колдун замкнул на его запястьях и щиколотках тесные браслеты. От браслетов к стене тянулись ржавые толстые цепи. Маг подергал оковы, удовлетворенно угукнул. Отошел от Лавочкина, прошептал размораживающее заклинание.

Коля мгновенно превратился из твердой статуи в расслабленного юношу. Звякнули цепи.

Было приятно почувствовать спиной холодный пол. «Винтерфляйшь» оставил ощущение жара с зудом. Коля порозовел, зачесал щеки и шею. Во рту стало необычайно сухо.

Колдун, грозно тряся седыми патлами, спросил:

— Итак, мерзкий лазутчик, зачем ты искал встречи с Юберцауберером? [12]

— Да не с Юберцауберером, а просто с цауберером, — хрипло ответил парень и осекся.

Неприятный получился каламбур: солдат как бы разжаловал Суперколдуна до заурядного мага. Не лучший способ завоевать расположение коварного старикашки.

Лавочкин сделал вид, что закашлялся, и медленно сел, выкраивая время на корректировку поведения.

— Послушайте, — начал он, — мне действительно нужна помощь. У меня есть хороший товарищ в королевстве Вальденрайх. Я ищу способ связаться.

— А при чем тут я? — настороженно проговорил Юберцауберер.

— Мой товарищ — придворный волшебник. У вас, магов, есть свои способы связи. Если бы вы…

— Стой, лазутчик! — прервал колдун. — Тебе не больше двадцати лет, и ты смеешь утверждать, что Всезнайгель твой товарищ?! Не слишком ли ты заврался?

— Да, Тиллю Всезнайгелю сто пятьдесят два года, и он сам выбирает, с кем дружить, а с кем нет. Нет ничего странного: мы оказали друг другу пару услуг…

— Значит, ты его прихвостень или выдаешь себя за такового. Ладно, вернемся к главному. Ты — чужестранное существо из замирья. Чужак, просочившийся в мое королевство. Вижу, ты не силен в магии. Хорошо… Так зачем ты искал меня? И будь любезен, паря, придумай историю поправдивее родственных связей с ненавистным мне вальденрайхским волшебником.

— Я не называл нас родственниками! — прохрипел Коля. — Он мой товарищ, человек, который помог сориентироваться в вашем мире!..

— Не убедительно.

— Как я вам это докажу?.. И черт меня дернул просить помощи у мага… — удрученно закончил солдат.

— Черт? — вскинулся Юберцауберер.

От властного колдуна не осталось и следа. Перед Лавочкиным мялся неуверенный в себе суетливый старичок. Он переступил несколько раз с ноги на ногу, отбивая вялую чечетку на деревянной крышке (скорее всего, внизу было следующее подземелье). Юберцауберер стрелял взглядом то в пленника, то куда-то в стороны, нервно потирая ладонь о бедро. Впрочем, он справился с этой минутной слабостью, посуровел,

— Нет, этого не может быть… Ты из Пекла, да?

Сначала солдат хотел рассказать про чертову бабушку, но решил не играть на страхах своего похитителя.

— Конечно, не из Пекла. Из другого мира. Там так же светит свет, растут растения и живут животные. — Коля подбирал максимально глупые и простые слова.

— Не верю ни на миг! — Старик сорвался на истерику. — Ты явный посланник смерти… Ты ангел Преисподней, даденный мне в возмездие… Ты деготь, коим вымазаны ворота моего спокойствия, причем с внутренней стороны… Ты камень, брошенный в тихую гладь моего духовного озера, звенящую синим расколотым зеркалом из-за твоего меткого попадания… Я предан и растоптан! Вы все хотите лишь одного, но дудки! Окаянные… Не на того напали, ибо упрятался я со всем должным тщанием. Слышишь ли ты меня, дух зла?

— Отчетливо, — буркнул Лавочкин, спасаясь черной иронией.

— Зришь ли?

— А то… И обоняю. Что-то ты от страха…

— Оставь издевки, демон! Я знаю, тебя не убить. Но ты расскажешь мне всё, всё о ваших кознях против меня, поборника чистоты. Нащупали, бестии… Сожрать меня хотите? Ужо я вас! Окружили ли?.. Ответствуй, один ли ты, либо вас много?

Коля окончательно убедился: перед ним полный псих, больной манией преследования. Такой способен на любое изуверство, решил парень. Пришлось импровизировать. Солдат припомнил песню «Аквариума» и пропел начало припева: